– И мне снова захочется уйти, куда глаза глядят. Мне нравится здесь и сейчас. Мой дом – здесь. Но ведь и здесь я тоже серая и убогая.

– Ты. Но не мы. Мы приняли тебя в свою стаю и понимаем, что тебе нужно время, чтобы к нам привыкнуть. А ты предлагаешь нам упасть до серости и убогости твоей стаи, которая, к тому же, изгнала тебя. Ты думаешь, вот, ты приведешь нас всех, и для тебя снова откроются двери. Не откроются. Человек изгнал нас еще раньше. И мы пошли своей дорогой, а он своей. Мы не жалеем о человеке, а он, иногда, дорогу к нам ищет. Тебе повезло, но, если плохо – иди назад.

– Моя боль – это моя боль. Даже если это змея, которая терзает мою плоть. Значит, она была, она прошлась по моей земле, она оставила след, она есть. Возможно, мне даже больно оттого, что она есть, а я плетусь за ней, как вол на привязи. Ты – это ты. Ты можешь уважать врага, можешь убить, или посмеиваться над ним – мы так мало занимаем в тебе места. А я только я – и ничего не могу сделать. Мне больно не от боли, а оттого, что огнем горит моя земля. Знания могут быть очень жестокими, – Манька не удержалась и легонько всхлипнула. – Я все-таки училась твоей философии потихоньку, и пришла к выводу, что сильным и независимым надо быть, как водяной с Борзеевичем, или как ты. И нет другого способа стать вами, разве что поступать, как вы.

– Вот, значит, как училась! – разочарованно развел Дьявол руками. – И когда это я размахивал кулаками и кричал: «Ах вы, негодники, немедленно прекратите безобразничать!?» Не позволяя себя связать эмоционально, я Бог. И Палач. А ты копаешь себе могилу, оставляя им возможность стать твоими палачами. Тогда умри, доставь радость врагам…

Манька тяжело вздохнула. На этот раз она не спорила, она соглашалась. Но Ад – верное средство от всех хворей, доказал: смерть – не выход. В Аду было еще хуже, чем здесь. По крайней мере, тут ее никто так не бил – кровь пили, но не травмируя части тела.

– Конец – настолько незначительный факт биографии, что приближать его не имеет смысла. Разве не так? – она вопросительно взглянула на Дьявола. – Обстоятельства не зависят от меня. Так получается. Но я не собираюсь умирать, и поэтому думаю об этом. Я рада, что у меня есть хоть кто-то. Но, честное слово, я хотела бы поменяться с вампирами местами и сделать им так больно, как не бывает в Аду. Но чтобы не преступить Закон. Но ведь это невозможно?

– Это я-то кто-то?! – с минуту Дьявол обескуражено взирал на нее, смешавшись. – М-да… Пусть буду, – он смиренно согласился, но продолжил, убрав руку: – Каждый день слышу, как ненавидят и проклинают мое имя. Не потому, что человек знает или встречал меня. Но потому, что страх так силен, что каждый помнит обо мне. Вампиры не учат бояться человека. Страх перед человеком непременно обернется против них самих. Но что их учение без врага? Кому нужны Спасители, если не будет Дьявола, который голым своим сознанием может обласкать человека или отравить ему существование?