Спаситель поставил точку в борьбе вампиров и человека, обрекши свою душу гореть огнем истинной любви, когда, узнав ее, отрекся не дрогнувшим голосом. Спутниц у него было много, и Магдалена и еще одна Мария, и Марфушка, и все прочие, которые волочились за ним толпами, и все целовали ноги, обливая едем и слезами, оттирая волосами. Натруженные его ноги не знали усталости, им постоянно требовался косметический уход. И со всеми имел лобзания… Какой мужик не позавидует? Даже матери своей и братьям, которые пытались вернуть его в семью и как-то успокоится, ответил: вот Матерь моя, Жена моя, Сестра моя! А вот мои братья! – и указал на свору мытарей и пьяниц, которые тоже всюду волочились за ним, тяготясь духовными узами.

И вместо того, чтобы бросить камень, родственники и душа Спасителя между ними, не нашлись что сказать. Редкий был в то время случай, когда бы душа так явно отказывалась бы от души, от ближнего своего, разменяв ее на несколько динариев заезжего купчишки, который сжалился над поставленным в трудные условия человеком. Не иначе, у купчишки душа была при нем: вампиры нищих не слишком жаловали, исключая их из своей жизни.

А как упали в глазах первосвященник и левит!

Вампиры только диву дались, когда Богочеловек обозначил их, как спасение. И так стала истиной истина, что не сберегший душу свою, сберегает тело.

Многие бросали вызов Закону, изложенному учениками Дьявола, которых называли пророками. Прорекали они всякому нарушителю неведомые муки, которым становились свидетелями – а показать не могли, если сам человек не желал участвовать в их страшных нравоучениях, когда внезапно начинала раскалываться голова или гнетущая удавка затягивалась на шее, или вдруг будто становился человек без ног, чувствуя свои культяпки. Кто захочет заглянуть в Ад раньше, чем там окажется? Но только Спасителю удалось перечеркнуть Закон, открывая его по-новому – на Себя! В упрощенном варианте. Сводился он к одному – люби меня, люби Благодетеля, люби Царя – и будет тебе. Тем более, что Спаситель объяснил, что молитвы обязательно будут услышаны, и сердце Бога неизменно составит о человеке представление в соответствии с представлениями человека о себе, если приготовит себе белые одежды.

Откуда ему было знать, что у Бога и сердца то нет – разве что обозначить сим органом можно было Землю, которую поливал человек огнем и серой. Но сработало. И уже всякий вампир перестал сомневаться, что Спаситель знал, как поставить себя Богом над землей человека. Теперь Господь виделся человеку, то как царь, который внезапно обуреваем жаждой наживы, и все ищет с кого долги собрать во сто крат больше того, сколько отдал в долг. (А кто не мечтает?)