И каждую минуту тосковала Манька по избам, переживая, потому как заступиться за избы было некому, а не видела она их – восьмой месяц пошел. Она подсчитывала, как скоро она вернется. Получалось, что пройти цивилизованную часть государства она должна бы быстрее, чем нецивилизованную, ведь железа на ней не было, следовательно, если зима нагрянет, она могла использовать снегоступы, и до зимы еще полтора – два месяца, а то и все три. И раз железа нет, то предстать перед Благодетельницей она могла смело, не имела она права отказать ей в аудиенции. Неужто не добегут они до дворца за пару месяцев, умея за три – четыре дня подняться на непреступную гору высотой в пять – шесть километров, с пропастями и расщелинами в сотни метров глубиной?

Но на сердце было тревожно: отчего гремело, и шел дым в земле, где остались избы? Щемило так, что хотелось слезу пустить, хотелось скорее закончить этот поход, разобраться уже, наконец, с вампирами и вернуться к домой…

Вот именно, домой!

У нее был дом. Не в смысле дом, но дом, то место, где она была своя.

Думать о плохом не хотелось, и она не думала, отгоняя тяжелые мысли. Как сказал Дьявол: «Если беда нагрянула, а от тебя ничего не зависит – сохраняй нервы, чтобы победа врага не стала полной». Она верила, что избы смогут устоять. Они в огне не горели, в воде не тонули, если что, могут убежать, а совсем плохо станет, нырнут в озеро и у водяных перекантуются, лишь бы вампирами не соблазнились.

Так скоро они пробежали они две горы, что Манька их не заметила.

Первую гору прошли по пещере, к вечеру того же дня оказавшись на другой ее стороне, любуясь иногда красотами, которых было предостаточно. Пещера была почти прямой, как туннель, с колоннами, искрилась самоцветами в отражении света глаз Дьявола, камней на посохе и огня неугасимого дерева. Факел несли с Борзеевичем по очереди, освещая огромные своды и ответвления, и только в конце пещера вильнула, сузившись на выходе, и внезапно оказалась затопленная водой, которая собиралась из трех боковых проходов. И стоило нырнуть, как их подхватило и понесло течением, выбросив через сотню метров с водопадом, который, на их счастье, был не такой высокий, как вся стена водопада, скатывающегося в озеро и реку с горы. И сразу, как только выбрались на берег озера, оказались среди мшистых сырых валунов. На следующий день пересекли ущелье, поросшее густым лесом межгорье, а к концу следующего дня оказались у подножия последней двенадцатой горы.

Поднимались в гору почти бегом, прыгая по скалам как горные козлы. С их стороны она была не такой высокой, как предыдущая, которую покорять, слава богу, не пришлось. Но когда поднялись, и с ее вершины предстало взору огромное пространство, залитое светом, сразу стало понятно, почему с этой стороны в горы никто не рисковал подниматься.