– А дворец отсюда видно? – поинтересовалась Манька.

– Не очень, он закрыт для взгляда простых любопытствующих крепостными стенами и насыпью. Любой стрелок из простой оптической винтовки может пугнуть Их Величества, – ответил Дьявол, выискивая виды на дворец. – Но башни увидеть можно.

Он приставил окуляры из пальцев к Манькиным глазам, и она действительно увидела…

– О, как много башен! И драконы… – изумилась она. – Ни фига себе! А можно я немного погоржусь, как широко и богато живет душа моя?

– Можно, только отойди от края! – посоветовал Дьявол.

– Это еще зачем? – не поняла Манька. Она и так стояла от края не близко.

– Потому что ладит Бог подняться в то место, где Богом его называют! Попробуй! – усмехнулся он.

Манька настроилась: сразу заболела голова, запершило в горле, залепило правый глаз, а правый камень в уме вдруг зашевелился, поднялся и заполнил свое собственное пространство безжалостной и холодной пустотой. Манька сразу догадалась, что это сам вампир сидит на ее спине. Выглядеть богатыми вампиры не стремились, они были богатыми, но с протянутой рукой. И боль, и ощущения скоро прошли, осталось лишь ощущение петли на шее – ее собственная боль, но и эту боль Манька выпила без труда. Хоть как вампира не помяни, Благодетели в одну сторону плевали: богатой, при своей бедности, должна была считать себя она.

– М-да, угораздило же… Ладно, мне не привыкать, – не стала она загружаться увиденным в своей земле. Дерьма накопилось по самое не хочу, убрать его при жизни, наверное, не хватит десяти жизней, но земля щелкала древних вампиров и пограничных чудовищ, как семечки. – Я ближе к тебе, Дьявол, еще на один шаг. Ты вон всю жизнь с Бездной воюешь, а как говорится: бог терпел и нам велел.

– Я не терплю, я избиваю… – поправил Дьявол.

Недалеко от того места, где они стояли, Манька заметила сверху под горой руины большого города, которые хорошо сохранились, явственно выступая из-под земли геометрическими каменными кладками и сохранившимися стенами домов. Никогда не слыхала она, что были в государстве такие, наоборот – гадали, как история его начиналась. В соседних государствах пруд пруди, а в своем ни одного. Зато драконы у них еще оставались, тогда как в прочих драконов только в сказках поминали.

Борзеевич тоже заинтересовался руинами с округлившимися глазами, тыча в него пальцем и открывая беззвучно рот. Он засмотрелся на город, скрипя извилинами, но ничего умное в его голову не приходило. В конце концов, он решил, что это, не иначе, мираж. Что-то знакомое почудилось старику в его очертаниях, но Манька уже отвлеклась, рассматривая другие места.