Уже на следующий день на трупы слетелось воронье, прознавшее, что тут есть чем поживиться. Громко каркая, большие черные птицы густо усеяли близлежащие деревья и саму поляну, добавляя пейзажу мрачности и ужаса. Объяснять голодным воронам, что трупы, возможно, были хорошими людьми, и выклевывать им внутренности жестоко, не имело смысла – наскоро сооруженное чучело не испортило им обедни – и Манька смирилась: если червям разрешено искать у человека свой законный кусок плоти в последующей жизни, то почему в этом надо отказывать воронам? Вороны отрывали от трупов куски мяса и таскали по всей поляне с драками, с удовольствием выклевывая через глазницы мозг, у кого он еще сохранился, таскали по поляне кишки, отталкивая соплеменников, не брезговали костями.

Место при таком раскладе выглядело более чем зловеще. Со своим ужасом перед трупами она справилась на второй день, когда сил не осталось даже на то, чтобы думать. Живая вода помогала держаться, но ум ее окаменел.

Восемь суток пролетели, как один день. Еще дня три ушло на то, чтобы начисто отмыть старшую избу. Дьявол, наконец, решил внести свой вклад, таская ведра. Горячую воду приходилось брать из бани, поскольку в большой избе печь отчего-то дымила, чадила, и страшно было слушать похожие на стоны завывания в трубе. Манька заметила, как в одном месте из печи, когда ее жарко топили, капало золото, будто у старухи где-то в кирпичах был припрятан клад.

Вытащили на воздух вещи и утварь, сваливали в одном месте. Кровать, скамейки, шкафы, посуду и одежду… – чтобы не мешало отмыть избу как следует. Кое-как вытащили неподъемные сундуки. Сначала содержимое, потом и короба. Среди прочего хлама попадались интересные вещицы, которые Маньке непременно хотелось рассмотреть получше, поэтому она собрала все доброе обратно в сундуки, чтобы вороны не растащили.

На тринадцатый день Дьявол удовлетворительно крякнул и заметил, что теперь избы можно назвать избами. Баня оставалась баней, но чистой баней, или летней избой в облегченном варианте с роскошной парной, теплым предбанником и верандой, а старшая изба блистала чистотой и от трупного запаха не осталось и следа. Окна, с новыми цветными занавесками и прозрачными стеклами радовали глаз еще с улицы, до желтизны отдраенные половицы под еще влажными половиками слегка поскрипывали, на вешалках перед печью висели выстиранные рушники и салфетки, на стол постелили новую скатерть. И кухонька с чистой посудой в шкафу стала на загляденье уютной и опрятной.

И в предбаннике теперь было уютно. На стол постелили скатерть, в середину на серебряный поднос с завитушками, гравированный узорами, поставили отполированный до блеска самовар, в буфете расставили чистые чашки, заварочные чайники, сахарницы, и прочую посуду. Вокруг стола расставили плетеные кресла, на пол положили половики и постиранный мохнатый коврик. Заготовленные березовые и дубовые веники убрали на мансарду.