Дьявол наступил на край плаща, сунул два пальца в рот и свистнул.

– Там избы понять не могут, куда мы помчались, – объяснил он. – Будут тут только к глубокой ночи. У них хоть и длинные ноги, и бегают быстро, как страусы, но путь неблизкий. Раз уж готовиться к битве, сотня километров погоды железу не сделают, догонишь летним снашиванием. Ну, – он потер ладони, – пора приниматься за дело!

Манька осмотрелась, благо, было еще светло.

Они находились на возвышенности, которая представляла собой долину, образованную изгибом широкой реки с быстрым течением в подножии горного хребта, которая вытекала из необъятного озера неподалеку. Об озере Манька узнала позже, когда снег сошел, и гладь его оттаяла, а при осмотре лишь вскользь отметила про себя, что в той стороне на огромном пространстве нет лесного массива, догадавшись о нем. Если верить карте, оно раскинулось вдоль гор на сотню километров в длину и на полсотни в ширину, а глубину его еще никому не удалось измерить. С этой стороны берег был пологий, спускался вниз широким лугом, на другой стороне высокий и крутой, сложенный из гранитных и известковых пород. При желании оттуда могли пальнуть, но на середине реки вверх поднимались причудливые скалы, возвышаясь пальцевыми гребнями. Место, откуда они пришли, просматривалась, как на ладони – огромная белая пустыня, разрезанная лентой реки. Получалось, что они не на горе, но как бы уже ступили на нее одной ногой. Гора, возле которой они остановилась, была не такой высокой, как те, что слева и справа от нее, они были и выше, и круче. Густой лес наползал на предгорную гряду, начинаясь чуть дальше от луга, покрывал гору на треть. А выше гора была покрыта ледовой шапкой, которая сейчас отливала красным в свете закатного солнца.

От величественной красоты и простора у Маньки захватило дух, и она бы еще долго пялилась, но развернув бурную деятельность. Придирчиво осмотрелся, довольно потирая руки, измерил площадь свободного пространства, сначала слетав до опушки, а потом потоптавшись на берегу. Развязал вязанку неугасимых ветвей, которую она везла на санках, воткнул самую толстую рогатину в землю, чтобы загорелся костер, а после посадил ее ломать неугасимые ветви на такие доли, чтобы в каждой было по три-четыре почки, а сам отправился втыкать их по всему периметру долины на расстоянии ста метров друг от друга, иногда углубляясь в лес. И как только вся поросль была нарезана, он отправил садить неугасимое дерево и ее, оставляя себе дальние углы, в которых тоже заказал лето. Садить ветви у Дьявола получалось быстрее. Пока она зарывалась в снег и долбила посохом и топором промерзшую землю для одного саженца, он успевал высадить все десять.