Она приноровилась, настраиваясь на пещеру, попятилась назад. И вдруг обнаружила себя в пещере. Но видела впереди не стену, а только вход, за которым маячил Дьявол.

Задом пятиться было неудобно. Пару раз она споткнулась, и чуть было не потерялась, но вовремя сумела остановиться и нащупать твердую почву, восстанавливая равновесие. Она двигалась назад себя не спеша, прощупывая своим открывшимся затылочным зрением тропинку. Немного заболела голова, то ли от напряжения, то ли сама пещера на нее так подействовала. То, что она приняла за тропинку, оказалось черным маслом, которое натекало со стен, и было разлито везде, замазывая видимость. От этого в пещере стояла густая темень, но оказалось, что для затылочного зрения свет как таковой не требовался, масло мешало, но столько же выдавало спрятанные в нем объекты, у которых светились красными угольками глаза.

Масло оказалось масла масленей, оно само по себе имело некоторую способность отводить глаза, когда капало с потолка – сразу появлялось необъективное желание получать от жизни удовольствие, хотелось все бросить и расположить к себе хоть одного вампира. И сомнений не возникало, что вампир протянет ей руку и поднимет до себя, но это было ее состоянием, а не мыслью, потому что умом она могла размышлять над этим состоянием.

Сначала она чувствовала только присутствие и неясное ощущение, что некто за ней следит, а еще независимые эмоциональные волны. Слева недовольство, униженность, отчаяние, презрение и услышала явный вздох, а справа – уверенность, направленная на нее, которая подавляла ее собственную самооценку. Это состояние можно было определить, как; «Мы были, мы – есть, мы – будем!», и эта уверенность была где-то выше ее самой.

Наконец, она заметила, что искала. Умасленный черт, черный, лохматый, сливаясь со всем, что было в пещере, непонятно как удерживаясь, сидел на стене. Выдали его глаза – красные угольки, излучающие эмоциональную грусть. Он тоскливо пялился на выход и как будто не замечал ее. Она смотрела на него во весь затылок, но отдавать концы он не собирался, даже не свалился со стены, продолжая висеть, точно приклеенный.

– А я тебя вижу! – в качестве эксперимента, попыталась она привлечь внимание, чтобы проверить реакцию черта.

Тот на секунду замер, глазки его забегали, весь он стал жалким и несчастным, и внезапно залился горючими слезами, сползая по стене под ноги.

– Ой, жалкая я, несчастная я, все-то у меня не как у людей, из рук валится, ой, дура я, дура! Посмотрите на меня, люди добрые, свихнулась я в чреве матушки, горюшко я, ноша тяжелая… – черт уже катался по пещере, хватался за шею, и голосил, голосил, голосил…