– Я счастливый, я доволен своей судьбой! – сначала она почувствовала черта эмоционально, потом услышала противный с презрением голос. – Кто я, как не Бог? Сужу, ряжу, выставляю бомжей… Кому мне помогать? Зачем? Я что, дурак? Что эта бестолковая тут делает? Да разве ж это изба?! Облить керосином и поджечь… Ишь, мир загаживают и воздух переводят!

И тут Манька, наконец, увидела, с кем он объясняется, а увидела лишь потому, что один из чертей одной фразой сыграл под нее, невольно помогая выйти из того эмоционального состояния, в которое черти ее загнали.

– Я не умею так говорить! Я сейчас опять сбилась… – она и сбилась, понятия не имея, что говорить, но играя роль черта, грозно взглянула в ту сторону, куда смотрел первый довольный собой черт: – Идите, вырвите ей сердце, если оно сочувствует глупому созданию… Надо забрать у нее весь воздух, пусть ей дышать будет нечем.

И сразу увидела в углу пародию на избу, с перекошенным лицом, с соломенной крышей из перевернутого снопа, в рваной рубахе, из которой торчали щепки и сыпался опил с жирными короедами и опарышами. Рот его залепили скотчем и сунутым в рот шаром. Его шпыняли, пинали, обливали керосином, проводили зажженной спичкой в опасной близости, он извивался ужом, испытывая ужас.

Наверное, это кто-то из тех покойников, которых она вытаскивала из подвала. Были среди них обгоревшие. Получалось, что черти – осколки памяти, которые изба и помнила, и не помнила, или воспринимала слишком болезненно. А бредятина, для того, чтобы она не разобралась. А чертей пришлось ловить и привязывать, потому что не так-то просто проклясть избу, у которой душа – полено.

И где только такой хитрой мудрости набираются?! Она бы не удивилась, если без Дьявола не обошлось, но избы он любил, хоть и скрывал, и нечисть его в упор не видела.

Глаза у Маньки налились кровью: изба была такой же проклятой, как она сама, только у нее – вампиры, а у избы – черти! Сначала надо было избу вычистить, а потом уходить с Дьяволом, а она чуть не прошла мимо чужой беды. Как после этого избы могли принять ее, как простят, как вернет она их доверие? Это не о покойниках говорил Дьявол, когда заявил, что с мертвецами за ручку не братается, это она мертвец! Ну не Дьявол же должен был пробудь ей совесть: «Ах, Манечка, там две избы умирают, не пожалеешь ли, а они за это понесут железо твое на себе, накормят и переночевать пустят, и будешь ты у них как добрая хозяйка!» Какой она после этого друг? Это Благодетельница им добрая хозяйка, и не удивительно, если они к ней торопятся, зная, что рано или поздно она здесь появится или с нею доберутся до дворца.