Тем не менее работы здесь было не очень много. Предстояло только отвести все ветки дерева от ограждения, вбить на место металлическую опору и поручить землеустроительной команде, чтобы поутру эту опору заменили на керамическую. На все это уйдет не больше двадцати минут. И это очень хорошо, потому что Малдун не хотел надолго задерживаться здесь. Он знал, что дилофозавры всегда бродят где-нибудь неподалеку от лесной речки. И пускай ограждение отделяет рабочих от реки, эти дилофозавры запросто могут плюнуть прямо сквозь изгородь. А слюна у них ядовитая – от нее люди мгновенно слепнут.

Тут к Малдуну подошел один из работников, Рамон:

– Сеньор Малдун, вы видите фонари, вон там?

– Что за фонари?

Рамон указал на восток, в джунгли.

– Я увидел их, когда выходил из машины. Вон там, в лесу. Плохо видно, но все-таки видно. Похоже на фары машины, но они не движутся, стоят на месте. Видите?

Малдун прищурился и посмотрел в том направлении, которое указал работник. Скорее всего, это просто отблеск прожекторов, освещающих парк. Ведь электричество снова включили.

– Давай разберемся с этим попозже, – сказал он. – А сейчас идите и убирайте дерево с изгороди.

Настроение у Арнольда было приподнятое. Парк почти вернулся к нормальному рабочему распорядку. Малдун ремонтирует изгороди. Хаммонд уехал с ветеринаром следить за отловом животных. Несмотря на усталость, Арнольд чувствовал себя великолепно. Он даже почти смирился с присутствием этого адвокатишки, Дженнаро.

– Так, значит, вы обеспокоены эффектом Малкольма? – спросил он.

– Мне просто интересно, – отговорился Дженнаро.

– То есть вы хотите, чтобы я объяснил, в чем не прав Ян Малкольм?

– Да, объясните, пожалуйста.

Арнольд закурил очередную сигарету.

– Это чисто технический вопрос.

– Ничего, я постараюсь как-нибудь вникнуть.

– Ну, ладно… Теория хаоса описывает нелинейные системы. Сейчас эта теория получила чрезвычайно широкое распространение. Ее используют для объяснения всего на свете – от колебания цен на бирже до сердечных ритмов. Это очень модная теория. И ее пытаются применять ко всем сложным системам, которые могут повести себя непредсказуемо. Понятно?

– Да, вполне, – сказал Дженнаро.

– Ян Малкольм – математик, специализирующийся именно на теории хаоса. У него довольно своеобразная внешность и манеры, но главное, чем он занимается, помимо того, что одевается в черную кожу, это использование компьютеров для моделирования поведения сложных систем. А Джону Хаммонду нравятся все новые течения в науке, вот он и пригласил Малкольма, чтобы тот создал компьютерную модель системы парка юрского периода. И Малкольм ее сделал. Все модели Малкольма представляют собой конфигурации фазового пространства на мониторе компьютера. Вы их когда-нибудь видели?