Он сурово оценил каждого свидетеля вокруг, от чего невольные зрители этой трагедии прижались друг к другу ещё сильнее и стали отступать всё дальше и дальше.

– Это нехорошо… очень нехорошо, – пробубнил он себе под нос. – Вась, что там?

Второй поднялся, отряхнулся и печально развёл руками.

– Опять то же самое, Игорь Евгеньевич, надо забирать… срочно!

– Насколько всё серьёзно? – сухо в ответ спросил первый.

– Я бы сказал… – Второй бросил быстрый взгляд на старика. – Что уже всё…

– Извините? – перебил я их небольшой таинственный диалог и продолжил серьёзным тоном: – Что с ним? Может, вы его уже заберёте и поможете, сколько он ещё будет пугать людей?! Обсудите всё потом.

Первый Техник прищурился и как-то неуверенно спросил:

– Страж, можно увидеть вашу метку?

Меня немного удивила данная просьба, но я всё же без пререканий закатал рукав куртки и показал своё запястье. Техник только довольно хмыкнул.

– Извините, Палач, время такое, сами понимаете, а это… – Он ткнул пальцем в изнывающего человека. – Секрет! Вась, открывай фургон.

Второй человек сорвался с места и помчался к задним дверям чёрного фургона.

– В каком смысле «секрет»? – не понял я.

– А вы, Палач, помогайте, – увильнул от моего вопроса первый Техник и кивнул на пациента. – Схватили и понесли.

Техник поправил свой халат, намокший даже под дождевиком, подхватил несчастного под руки и немного приподнял над землёй. Тот даже не сопротивлялся, только продолжал тихо и жалобно скулить. Я немного замешкался от такого отношения к человеку, поскольку не был хорошо осведомлён о принципах работы Техников и никогда не попадал в подобную ситуацию. Я даже не предполагал, что они совершенно не оснащены для какой-либо работы с людьми. У них не оказалось даже элементарных носилок для пострадавших оболочек. Кира всё это время тихо стояла позади меня, завороженно наблюдала за этим действом и не пыталась вмешиваться.

– Ну же! – рявкнул покрасневший Техник.

Я схватил пожилого мужчину за ноги, и мы с трудом смогли оторвать от земли его тяжёлое тело в насквозь промокшей одежде, а затем потащили его к фургону, где второй Техник уже любезно раскрыл для нас задние двери. Мы втащили его в просторный кузов, который оказался ещё более пустым, чем сосуд человечности у службы Техников. Высокая крыша фургона позволяла стоять там в полный рост и даже не бояться удариться головой при небольшой качке в дороге. В дальнем конце я заметил железную дверцу с небольшим круглым окошком, которая вела в широкую кабину. Если вначале я поразился отсутствию средств переноса пациентов, то теперь у меня не осталось никаких иллюзий насчёт пригодности этой службы для лечения людей. Фургон был пуст, абсолютно. Ни приборов для слежения за здоровьем пациента, ни элементарных блокираторов боли – здесь не было ничего, кроме двух длинных кушеток по обеим сторонам фургона, больше напоминающих лавки с прикреплёнными к ним ремнями для фиксации туш.