Наставник внезапно встрепенулся, расправил плечи, поднял на нас строгий взгляд и стукнул кулаком по стойке перед собой.

– У нас не осталось иного выхода, – сказал он громко и свирепо. – Теперь лишь одно может остановить их раз и навсегда, только одно наказание, что Отступники заслужили сами, встав на нашем пути, – Смерть! Она ждёт каждого, кто посмел угрожать всему, что построили наши предки Творцы, всех, кто покусился на мечты людей и желает разрушить наш мир. Они отступили от наших идеалов и должны быть нещадно истреблены во имя нашей великой Мечты. У нас более нет права на ошибку, нет права на милосердие. Мы дали им шанс, а они воткнули нож в спину. Запомните раз и навсегда: нет пощады врагу…

Последние слова Наставника смешались со вспышкой боли в моей голове, всё поплыло перед глазами, меня обволокло ярким светом, и я зажмурился. Послышался выстрел, потом ещё один, они доносились откуда-то из глубины сознания, а потом боль резко прекратилась. Я открыл глаза. Свет постепенно растворялся в темноте вокруг меня, и только белый квадрат с нарисованной на нём круглой мишенью маячил где-то вдалеке. Я ощутил тяжёлую прохладную сталь в руке, почувствовал, как снова дрожит палец на спусковом крючке, меня всего бьёт озноб от сильных переживаний и страха за своё будущее.

Я вспомнил это место, тренировочную комнату для отработки обращения с огнестрельным оружием, находившуюся в самом сердце школы Стражей. Здесь нас учили, как правильно использовать табельное оружие, как себя вести, правильно дышать, куда направлять свои мысли и концентрацию, какие стойки занимать… и как убивать. Здесь я впервые ощутил всю мощь человеческой ярости, воплощённой в отполированном куске железа, что был призван концентрировать в себе весь гнев и направлять его в сердца врагов. Я помню, как впервые взял его в руки и он показался мне очень тяжёлым, в том числе с психологической точки зрения. От него веяло какой-то смертельной прохладой, безразличием к самой жизни, в нём не было ничего возвышенного и целеустремлённого, как нам пытались это преподнести. С той самой минуты я невзлюбил этот пистолет, он стал для меня скорее обузой, навязанной необходимостью, чем верным другом и соратником. Было нечто подлое в таком способе отключения при помощи маленького, металлического кусочка смерти, выпущенного исподтишка. Даже Отступники не заслуживали такой участи. А может, я невзлюбил пистолет из-за того, что никак не мог научиться с ним правильно обращаться. Я бесцельно тратил множество часов подряд на стрельбище, пытаясь отточить своё мастерство, но всё было безрезультатно. Он не слушался меня, отчего я ещё больше начинал бояться и ненавидеть его, а он, похоже, отвечал мне взаимностью. Иногда по вечерам здесь, на стрельбище, ко мне приходило отчаяние. Неужели я, лучший ученик этого набора, провалю такой простой экзамен? Неужели мечта всей моей жизни может так просто разбиться об эти холодные железные рифы? Каждый день я тратил остатки своих сил, засиживаясь на стрельбище допоздна, но продолжал промахиваться по цели, после чего от злости кидал в неё пистолетом, и даже так он пролетал мимо. Что со мной не так?