Последней волей Мэри было то, что ее тело должно быть погребено за пределами купола. Эту миссию я взял на себя.

–Ты не можешь просто выйти, – обратился ко мне Крис. – Нужен костюм.

Я спокойно ответил:

–Мне не нужен.

Мой поступок назвали самоубийством и отговаривали меня идти. Предлагали послать робота, чтобы он вынес тело и закопал в пещерах. Говорили, что я задохнусь, меня искалечит песок, как только я выйду. Как аргументы против похода использовали то, что Мэри бы не хотела, чтобы я это сделал, она хотела бы, чтобы я продолжал жить, что они мне помогут. Их забота мне приятна, но я обещал. Тем более что у меня нет намерения продолжать пребывать в городе. Там для меня нет цели. Нет жизни.

–Энергия должна двигаться. Если она стоит – она не живет. Так и жизнь.

Так говорил старейшина подземного народа. Как я понял по настроению фразы и его интонации, он говорил так в мою поддержку. Подземный народ обладает другой мудростью и знаниями, нежели жители купола. Их емко изложенный опыт мне не всегда понятен. Глобальная сеть не располагает теми данными, которыми оперируют эти люди, поэтому для меня они и их выводы – загадка. Впрочем, не только для меня.

Пришло время уходить. Мы не прощались – в этом нет особой нужды, ведь мы встретимся вновь когда-нибудь. А если мы встретимся, то зачем прощаться.

Как и хотела Мэри, прощания с телом никто не устраивал, поэтому я мог вынести его без всяких объяснений. Шлюз, отделяющий песчаные пустоши и купольный мир, закрылся за моей спиной. Туда я больше не вернусь никогда. Туда не надо идти, оттуда надо, напротив, бежать. Впрочем, это не мое мнение. Лично я не понимаю, почему там жить плохо или хорошо. Но мое сознание не было закрыто только в одном теле, а перемещалось по сети, по информации, по данным, поэтому я не могу представить какого это, когда ты заперт в собственном теле, а тело заперто в стеклянном куполе.

В какой-то момент я почувствовал тягу взглянуть на город. Обернуться, кинуть прощальный взгляд, попрощаться. Но удержался. Это был не мой порыв, а ее. Бессознательный. Еще рано.

Песок бил по коже. Боли не было, это естественно. Но я представлял себе, что она есть и мне неприятно. Хотелось дойти побыстрее.

Тело Мэри я завернул в плотный тканевый материал, какой используют в поминальной процессии в Центре. Она сама его взяла, заготовив заранее. Она была готова умереть здесь. Но я ей не дал.

Мелкие песчинки норовили выколоть мне глаза. Закрывать веки становилось проблематично. Сухой скрежет отдавался эхом в затылочной части черепной коробки, создавая подобие ветра, что дул здесь, в этой пустыне. Я попытался отвернуться от резкого порыва, который агрессивно набросился прямо на меня. Когда я отвел взгляд, то заметил, как сквозь ткань просачивается жидкость. Я не почувствовал, как под моими руками, несущими хрупкое тело, стало влажно. Яд выходил из мертвого тела, капая на песок.