Дальше был запрос на разработку лекарства от рака. Который Беломорцев тоже отклонил. Заболеваемость раком среди дворян меньше одного процента. Зачем тратить деньги на изучение какой-то ненужной вещи? Лучше пустить их на постройку храмов. Чем крепче вера в Спасителя, тем сильнее иммунитет. И никакая зараза не пристанет.

Третьей бумагой был тоже запрос из министерства лекарных дел. И в душе Беломорцева начала закипать злость. Куда смотрел Совет? Почему они пропустили все это на подпись?

Даже не читая, Беломорцев поставил на листе отказ. Откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел в окно, где за невысокими зданиями блестел купол собора Святого Петра.

Зазвонил стоявший на столе стационарный телефон. И глава Синода раздраженно протянул руку и нажал на кнопку громкой связи:

— Слушаю.

— Николай Владимирович, к вам посетитель.

— Я же просил меня не беспокоить! — рявкнул Беломорцев, но на заднем плане уже послышался голос Калинина:

— Не волнуйтесь, верховный настоятель. Я не отниму много времени.

Жрец тут же прикусил язык, запоздало понимая, что Спаситель учил быть сдержанным. И что гнев — один из самых страшных грехов.

— Проходите, Алексей Викторович.

— Благодарствую.

Жрецу послышалась насмешка в голосе начальника охранки. Но Беломорцев не подал виду.

Дверь открылась, и в кабинет вошел Калинин.

Начальник охранки придирчиво осмотрел кабинет, прошел к столу и сел в кресло. Откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу.

Беломорцеву не понравился тон этого визита. Калинин вел себя в его вотчине по-хозяйски. А значит, предстоящий разговор будет для жреца неприятным.

— Дорого-богато, — оценил он остановку. — Разве Спаситель не учит, что скромность — высочайшая добродетель?

— Это подарки Семей. Разве я могу отказать в подобном знаке внимания? — вопросом на вопрос ответил жрец.

Калинин кивнул:

— Подарки. Последнее дело отдела хранителей показало некую… некомпетентность Синода. У храмовников был целый отдел демоноборцев. Люди получали оклад, премии, а по факту….

Беломорцев съежился и вжался в кресло. Эта беседа ему не нравилась.