Таша тоже смотрит, как камушек прыгает по воде, оставляя за собой череду кругов. Вперёд, и ещё, и ещё… к противоположному берегу, едва видному вдали: даже не думая тонуть, складывая бесконечную цепочку расходящейся ряби.

– Это сон?

– Да. Ты спишь. И я сотворил этот сон. – Он не смотрит на неё, но на бледных губах проступает едва заметная улыбка. – Нравится?

– Без тебя было бы лучше.

Улыбку окрашивает ирония: явно больше над собой, чем над ней.

– Летом, на Равнине, ты вроде бы жалела меня. Бедного, несчастного, одинокого.

– А теперь знаю, что ты просто эгоцентричный пакостник. Ребёнок, которому не досталась игрушка. Игрушка, которая потом сломалась по твоей вине. Но раз она не досталась тебе, надо отомстить тому, кто посмел завладеть ею вместо тебя.

Улыбка гаснет на его губах – так же внезапно, как появилась.

– Смотрю, Арон поведал тебе свою трогательную историю.

– Поведал. – Она подходит ближе, без страха глядя на него сверху вниз. – Люди амадэям не игрушки… Лиар.