– И что было дальше? – спрашивает Таша, хотя какая-то её часть не слишком хочет об этом знать.

Арон смыкает в замок руки за спиной, вглядываясь в зимнюю тьму, леденевшую за стеклом.

– Нам было известно о настроениях наших подданных. И мы не могли просто убить Ликбера. Осудить его было не за что, мысль о тайном убийстве нам претила… Да и, решись мы на него, сторонникам Ликбера не составило бы труда свести концы с концами, что лишь подогрело бы ненависть к нам. Так что мы собрались вшестером, чтобы обсудить положение дел – в Адаманте, в нашем с Лиаром судилище. А некоторое время спустя обнаружили, что к судилищу стекается народ… с оружием в руках, возглавляемый Ликберовыми учениками. – Амадэй бесстрастно смотрит вперёд, точно во мраке ему открываются картины былого. – Пятеро из нас сказали, что нужно бежать. Конечно, мы могли расправиться с восставшими, но что бы нам это дало? Участь тиранов? Вечность правления огнём и мечом? Мы приняли, что наше время истекло, мы согласны были уйти… да только Зельда вдруг прыгнула из окна. К тем, кто осмелился бросить нам вызов. И обнажила меч, – голос Арона ровный, но паузы становятся всё дольше; Таша жалеет, что не может снова ободряюще коснуться его руки. – Мы прыгнули следом. Мы пытались её остановить. Сперва – одними словами. А Зельда хохотала и рубила без разбору, и кричала, что вот она, та участь, которой достойны наши подданные: кровавая баня и хищные твари, хозяйничающие на просторах Аллиграна. История повторяется, пятьсот лет назад творилось то же самое – а значит, так надо; значит, лишь через страдания и страх к людям приходит очищение; значит, нужно дать им то, чего они заслуживают. И тогда вернётся то, с чего мы начинали, вернётся золотой век, царивший сотни лет нашего правления…