– Так погибшая Зрящая… была из пары, полюбившей друг друга?

Таше неловко за вырвавшийся глупый вопрос, неловко вмешиваться в трагический рассказ, но Арон относится к этому совершенно спокойно.

– Да. Сильнейшая Зрящая – со слабейшим Воином-мужчиной. Сильнейший Воин, Лиар, – со вторым по силе Зрящим. И самая слабая пара – средняя Зельда и её сестра, третья по силе среди нас. Удачный расклад… в какой-то степени. Учитывая, кто именно в итоге обратил свои силы во зло. – Арон скрещивает руки на груди. – Лиар удовлетворил просьбу нашего брата. Мы похоронили его вместе с любимой, и дуб, что Лиар прорастил над их могилой, растёт на том месте до сих пор. Оплёл тела корнями вместо гроба. А когда мы вышли из леса, Адамант был в огне.

– Зельда?..

– Выждала достаточно времени, чтобы мы ушли из города, и оставила людям свой прощальный привет. Лиар погасил огонь, но город успел выгореть почти дотла: тогда каменными были лишь дома в центральном квартале. Уцелела только Школа: магия Зельды не пробила защиту Ликбера. Мы вернулись в изгнавший нас Адамант, но спасать там было уже некого. Мы дошли до нашего судилища: трое, оставшиеся в живых и верные своему предназначению… и там, на пепелище, поняли, почему должны жить дальше. Если мы уйдём, кто остановит Зельду? Но пути наши разошлись… там же. – Арон опирается ладонями на подоконник. – Там, у судилища, открылась правда… о том, как и почему умерла Лори. Там Лиар поклялся посвятить жизнь мести, а сестра Зельды, не решившись встать на чью-либо сторону, отправилась своим путём – в альвийские леса. Думаю, там она и здравствует до сих пор… во всяком случае, я почувствовал бы её смерть. Лиар на время исчез в неизвестном направлении, а я… я отправился в своё странствие по Аллиграну, продлившееся сотни лет. Скитался по деревням и городам, лечил больных, воскрешал ушедших, судил тех, кто смог уйти от закона, истреблял монстров в меру своих скромных сил… возвращал веру тем, кто её утратил. Но задержаться где-то надолго неизбежно влекло за собой риск того, что Лиар узнает об этом – и начнёт очередной этап игры, в результате которого у меня отнимут тех, кого я полюбил. Я раз за разом зарекался к кому-либо привязываться – и раз за разом оступался, потому что был одинок как никогда. И понимал: если я отрекусь от любви к людям, чем я буду лучше Зельды?.. А ещё был и оставался неисправимым эгоистом, всякий раз надеясь, что Лиар уже наигрался. Но любая отсрочка новой игры, сколько бы она ни длилась – месяц или полвека, – была лишь отсрочкой.