– Верю. Ты бы с радостью меня убила – во всяком случае, сейчас ты сама в это веришь. Но тебе это не под силу… ни тебе, ни твоим новым учителям.

– Зато дяде Арону под силу.

– Ещё бы я ему позволил. – Её слова явно его забавляют. – И не уверен, что у него хватило бы духу. Он может хорохориться, что убьёт меня, может сколько угодно меня ненавидеть, но он знает: пока этому миру без меня не обойтись. И знает, что в происходящем виноват он сам.

– Он сам?! Это ты убил его любовь!

– Я к этому причастен. Тоже, – голос делается непривычно мягким. Завод «шкатулки» истекает: едва слышная мелодия уже не поёт, а заикается. – Будь хорошей девочкой, ладно? И держись своего дракона.

Лёгкая рука касается её макушки. Лив оборачивается, пытаясь её перехватить.

Последняя нота механического мотивчика оборванной струной звякает во тьме – и Лив дёргает, тащит куда-то…

Первой пришла жгучая боль в шее. Схватившись за неё, Лив поняла, что всё ещё в Штольнях – и лежит на чьих-то тёплых коленях, пока над ней нависает обеспокоенное лицо Иллюзиониста.

– Тише, тише. – Волшебник перехватил её ладони. – Ты не ранена, просто чувствуешь боль Кеса.

– Жжёт! – Лив трясло; по рукам и ногам разливалась жуткая слабость.

– Потерпи. Ты стойкая девочка, ты сможешь.

Испытывая жуткое желание расчесать себе кожу в кровь, Лив завертела головой. Посмотрела на чешуйчатый драконий бок и двух Мастеров, дремлющих рядом. На тёмный туннель, освещённый тремя волшебными огоньками.

На огромную тушу скользкой чешуйчатой твари чуть поодаль.