– Двоедушие? – Заклинатель, который до сего момента казался спокойно дремлющим, моментально открыл глаза. – Ты говоришь о Двоедушии?

– Вряд ли девочка знает, что это, – мягко напомнила Мечница, в свою очередь закончив притворяться спящей.

– Это богомерзкий обряд, запрещённый Ликбером Великим. Вот что это. – Заклинатель впивался в лицо Лив пристальным взглядом тёмных глаз. – Кто этот друг? Кто сделал это с ним?

– Его учитель, – нехотя буркнула девочка, мигом пожалев, что завела этот разговор. – Он их с братом воспитывал.

– Имя!

– Я не знаю.

Даже если бы Лив знала, конечно, она всё равно не сказала бы. Не после услышанного.

Однако сейчас взять с неё действительно было нечего.

– Он колдун?

– Ага. – Поскольку Джеми с Алексасом любили своего учителя, лучше не помогать Заклинателю его найти. А обмолвишься о том, что учитель братьев – альв, и круг поисков значительно сузится: вряд ли по Аллиграну разгуливает так много альвов.

– А как зовут твоего друга?

Не обманываясь ласковым голосом волшебника, Лив промолчала.

– Ну же. Скажи. Мы не сделаем ему ничего плохого… просто поговорим.

– Не скажу, – тихо и упрямо вымолвила девочка.

– Не скажешь – и вылетишь из Школы, ещё не поступив. – Интонация Заклинателя в один миг сменилась на ледяную.

– Если ты забыл, Джейд, вопрос о принятии ученика решается голосованием Шестерых. – В голосе Иллюзиониста тоже хрустнул ледок: едва слышно, почти совершенно скрывшись за привычной шутливостью. – На твоё слово есть слова остальных пятерых.

…вид Заклинателя вдруг чем-то напомнил Лив дракона, которому только что посулили дюжину сочных овечек, а потом посадили на цепь и оставили глотать голодные слюнки.

– Так когда мой друг не управляет своим телом, – сказала девочка, решив всё же закончить вопрос, – он тоже оказывается в темноте?

– А бывает так, что братья разговаривают друг с другом? Как будто человек говорит сам с собой?

– Постоянно!