«Где я?»

«В плену, дружище. Тебя выловили и привезли в их город».

«Это плохо».

«Главное, что ты жив».

«Почему?»

Роха промолчал. Билли думал: почему же это главное? Разве не лучше было бы, чтобы выжил Нэй?

Билли заплакал.

Кто-то вцепился ему в плечо. Он увидел чешуйчатую морду, дыры вместо носа, бугры, желтые глаза с кошачьими зрачками. Раздвоенный язык лизал ядовитые клыки. Ящерица, которая ест девочек, очень сердилась и что-то кричала. Может, она знала, что Билли во время абордажа зарубил такую же ящерицу топором. Может, та, вторая ящерица была родственницей этой… Стоило ли ему извиниться? Он предпочел стиснуть зубы.

Билли дернули и заставили сидеть прямо. Из-за этого мир вернулся в правильное положение. Хотя что правильного в трупах, в злом крике, в смерти Нэя?

– Нэй… – пробормотал Билли.

Его ударили по щеке. Он ничего не почувствовал. Щека словно принадлежала кому-то другому.

– Нэй, – упрямо сказал Билли. У него не было оружия, кроме этого грозного имени.

– Нэй? – переспросил падальщик, отклоняясь. – Георг Нэй?

Билли закивал так энергично, что шея заныла.

– Вы знаете Нэя?

Ящерица ускакала к пиратам, жующим поодаль табак. Те выслушали, зашептались. Через миг новые грубые руки схватили Билли и поволокли из комнаты с мертвыми и умирающими наружу.

Это место встревожило Билли. Оно было дурным. Тесная улица поднималась на холм, сверху текли бурые ручейки. Накрапывал ледяной дождь, скрипели ставни. Дома справа и слева почернели от сажи. Но не грязь испугала рыбака, а тьма, сгустившаяся в проулках, и зловонный туман, и крепостные стены, проглядывающие внизу.

Билли мог идти самостоятельно, но конвоирам доставляло удовольствие тащить его, отвешивая оплеухи и пинки. Он стонал, не успевая объяснить про боль в груди. Босые пятки шлепали по лужам.