Клауд посмотрела вниз, на ступеньки, — горный склон, который только что едва-едва одолела, и поплелась в свою комнату, с трудом волоча ноги — не столько из-за артрита, сколько от печального сознания, что спуститься по этой лестнице ей уже не суждено.

На следующее утро появилась Тейси с вещами и с рукодельем, чтобы себя занять. Лили с близнецами была уже там. Люси пришла вечером, нисколько не удивилась, застав сестер, и подсела к ним с рукодельем — помогать, следить и ждать.

Принцесса

Раньше, чем кто-либо смог заметить в хмуром небе над Старозаконной Фермой хоть малейшие признаки рассвета, запел петух и разбудил своим криком Сильвию. Оберон, спавший рядом, зашевелился. Прижатая к его длинному бессознательному теплу, она поняла, что значит бодрствовать рядом с ним, спящим. Она начала размышлять об этом, нежно впитывая тепло и удивляясь, до чего же странно: ей известно, что она не спит и что он спит, а он ни о чем не подозревает, и за мыслями она заснула снова. Но петух выкрикнул ее имя.

Стараясь не попасть на холодный край кровати, Сильвия катнулась на другой бок и высунула голову из-под одеяла. Нужно было будить Оберона. Сегодня его очередь доить — последний день. Но Сильвия не решалась. Что, если сделать работу за него, в подарок? Она вообразила его благодарность, а на другую чашу весов легли холодный рассвет, спуск по лестнице, мокрый двор фермы и работа. Чаша с благодарностью, казалось, перевешивала. Сильвия прониклась этой благодарностью, ощутила ее почти как свою благодарность ему. «О-хо-хо», — произнесла она, благодарная за свою собственную доброту, и выскользнула из постели.

Ругаясь вполголоса на чем свет стоит, Сильвия постаралась не опускаться всей тяжестью на холодный как лед стульчак. Затем, не разгибаясь и стуча зубами, быстро нашла и натянула одежду. Пока она застегивала пуговицы, руки ее тряслись от холода и спешки.

«Тяжкая доля, — думала Сильвия у пожарного выхода, с удовольствием втягивая в себя туманный воздух и надевая бурые садовые перчатки, — ну и тяжкая же доля у этих фермеров». Она спустилась вниз. Под дверью коридора, который вел к кухне Джорджа, лежал мешок с кухонными отходами — их нужно было смешать с кормом для коз. Сильвия взвалила мешок на плечо и через двор направилась к квартире, где уже нетерпеливо задвигались козы.

— Привет, ребята, — сказала Сильвия.

Козы — Пунчита и Нуни, Бланка и Негрита, Гвапо и Ла Грани, а также безымянные (Джордж никак их не называл, а Сильвия пока не подыскала имен для двух или трех; конечно, имена полагались всем, но имена правильные) — подняли глаза, застучали копытами по линолеуму и замекали. От их помещения по саду шел выразительный запах. Сильвия заподозрила, что этот запах знаком ей с детства — настолько он казался родным.