– Как и сказал Верховный кретин, это в первый и последний раз. Больше не зови на помощь. Все равно не приду, – хмыкнула Луна, и это было единственное, что она сказала мне за всю нашу встречу. Впрочем, ничего удивительного.

– Ну-ну, тише. Есть вещи, которые не дано знать никому, даже царицам и провидицам. Ты ведь еще ребенок, – хлопотал тем временем вокруг Морган Исаак, пока та сидела в прострации на поваленном дереве. Когда наши глаза встретились, Морган тут же отвернулась, будто не хотела, чтобы я подходила к ней. Пшеничные волосы спрятали от меня выражение ее лица, блестящего от слез, но я все равно увидела, что щеки у нее неестественно красные.

– Ну что, возвращаемся домой? – спросил Коул, очутившись рядом и выдернув меня из мыслей. Весь в крови и черной запекшейся жиже, но живой и более-менее здоровый, он улыбался так тепло, что я не сдержалась и улыбнулась ему в ответ:

– Да. Возвращаемся домой.

Но прежде я заметила, как что-то поблескивает в жухлой траве рядом с кратером. Жемчужное колечко, подобранное следом за скрипкой, оказалось целым. Оно больше не жглось и не вибрировало, но выглядело все так же прекрасно.

Коул внимательно смотрел, как я надеваю его на палец, а затем взял меня за руку, и вместе мы вернулись в Шамплейн.

XV. Да здравствует семья

XV. Да здравствует семья

Несмотря на то что мы все едва волокли ноги, по возвращении в Шамплейн никто не спешил ложиться спать. Дом вдруг наполнился жизнью: повсюду звенели тарелки, пел граммофон и слышались споры да смех. Смеялись, конечно, не все: ни Тюльпаны, ни Морган даже не было видно. Зато Джефферсон опустошил весь барный глобус на пару с Исааком (кажется, после второй стопки они нашли общий язык), а Сэм и Зои что-то бурно обсуждали на кухне, стряпая несколько мясных блюд на скорую руку. Диего играл с Баксом и Баби в оранжерее, в то время как Гидеон и Ферн уединились на веранде. Оттуда не доносилось ни звука: они просто сидели плечом к плечу на садовых качелях и даже не пытались разговаривать. Коулу, однако, это все равно не нравилось, потому он расхаживал взад-вперед перед витражными окнами, как сторожевой пес. Волосы его топорщились, еще влажные после ванны, где мы оттирали друг друга больше часа и где снесли полку с шампунями, слишком увлекшись. Губы ныли, опухшие от поцелуев, и это была моя самая приятная травма за сегодняшний день.

Решив не отрывать Коула от слежки за братом, я помогла Сэму и Зои накрыть на стол. Впервые за много лет он был сервирован на целых одиннадцать человек – одновременно и поминки, и торжество. Каждому было что праздновать и каждому было о чем скорбеть. На солнечно-желтой скатерти лежали блюда со свежими фруктами, тарталетками и острым чоризо, а в кубках плескалось клубничное вино, оставшееся из запасов на Остару. Все снова улыбались и строили планы на будущее, не страшась, что его перечеркнут обсидиановыми когтями. Жизнь наконец-то возвращалась в привычное русло… Но мои мысли возвращались к кое-чему другому.