Что же… Как и говорила Аврора, все самые крупные проблемы лишь впереди.

– Цветы опадают тогда, когда приходит их время, – ответила я мягко, пригладив беспорядок на голове Морган расческой, поднятой с туалетного столика. Непослушные локоны напоминали пшеничные колоски. У меня ушло почти десять минут на то, чтобы подхватить их и скрепить нефритовыми заколками. – Мы обязательно разберемся и с твоими снами, и с предназначением Эхоидун, и с границами твоей силы. Аврора ушла, но твое обучение только начинается, так что этим ведьмам из твоих снов придется немного подождать. Ничего страшного, справлялись же как-то три тысячи лет до этого. Сейчас ты прежде всего должна думать о себе, цветочек.

Морган хихикнула, но, кажется, успокоилась. Ее действительно ждала удивительная жизнь, и я собиралась сделать все, чтобы эта жизнь не была похожа на мою. Чтобы Морган всегда нашлось где спать и что есть, чтобы она никогда не душила слезы подушкой и чтобы не боялась просить о помощи. В конце концов, быть Верховной означает не только бороться и топить врагов в их собственной крови. Быть Верховной – это значит заботиться о других.

– Давай расскажем Тюльпане правду через… парочку недель, – дернув меня за рукав, попросила Морган перед самым выходом из комнаты. – Умоляю! Я поклялась Авроре!

– На крови?! – ужаснулась я.

Морган покачала головой:

– Нет, на мизинчиках, но это тоже серьезно!

– Ладно, – сдалась я, закатив глаза. – Но расскажешь ей все сама!

Морган часто-часто закивала головой. Из столовой тем временем вовсю доносился звон посуды и смех. Спустившись, я подтолкнула Морган к арке, а сама сказала, что присоединюсь позже, и тихонько закрылась в чайном зале. Мой ковен заслуживал семейного ужина за клубничным вином и шутками. Я тоже заслуживала… Но раз взялась решать насущные проблемы, то надо решить их все до последней.

– Ведьма-ведьма, пой со мной… Сегодня ты… Черт, как там было у Тюльпаны? Хм, может, если изменить ритмику…

Я не заметила, как начала бормотать себе под нос, разложив на кофейном столике нотную тетрадь с нелинованным блокнотом, где еще в ковене Завтра училась рифмовать слова, пытаясь обуздать строптивый дар сотворения. Как и тогда, сейчас у меня выходила полная чепуха – набор слов, лишенный смысла, а порой и художественной красоты. Сосредотачиваясь под треск зажженного камина, я зашторила окна, чтобы спрятаться от рассвета, и погасила все лампы. Нужно было остаться в полной темноте, ведь по какой-то неведомой причине в моей жизни все самое прекрасное всегда рождалось из мрака. Поэтому, раскачиваясь в такт мокрому снегу, барабанящему по окнам, я щекотала перьевой ручкой свой нос и тихонько размышляла.