Дождавшись, когда Гидеон поставит ящики с рассадой в багажник, я перехватила в зубы только-только дописанное заклятие и помчалась к нему. Удивительно, но то была не нотная мелодия и даже не песня, а всего несколько строк, до того пронзительных и сильных, что я чувствовала – они сработают даже лучше моей скрипки. По крайней мере, должны сработать, ведь другого исхода я себе не прощу.

– Ветер, вестник и огонь… – прошептала я раньше, чем Гидеон обернулся, и накрыла ладонью его кудрявый затылок. – Крик души и боль времен. Плени тот рок, что изменил судьбу, как пленил он то, что было дорого ему…

Гидеон вдруг перехватил мою руку и сбросил ее с себя, прервав заклятие на полуслове. Вокруг зеленых глаз разошлись грубые морщинки, когда он сказал:

– Не надо.

Мне будто дали оплеуху.

– Ты… разговариваешь! – воскликнула я. – Как давно?!

– То, что я не разговариваю с вами, не значит, что я не могу разговаривать вообще.

Гидеон захлопнул багажник с рассадой и молча забрался в джип, чтобы дождаться Коула. В голове у меня кипело, как в котелке. Все это время Гидеон был здоров? Или выздоровел, потому что время пришло? Он не мог разговаривать, потому что не был готов или просто… не хотел?!

Впрочем, это было не единственное, что меня интересовало. Не меньшее любопытство вызывал шестигранный фиолетовый сталактит, болтающийся на серебряной цепочке на шее Гидеона, который я заметила, когда он наклонялся к багажнику. Кристалл, лежащий в ямочке у него под ключицей, пульсировал мягким зернистым светом в такт его сердцебиению, прикрытый воротником рубашки. Такой же кристалл однажды провел меня через несколько штатов в Лас-Вегас, где ждала Ферн, и такой же кристалл когда-то использовала Тюльпана для связи с ней. Мне бы стоило забеспокоиться… Но почему-то я испытала лишь облегчение и подмигнула Гидеону в боковое зеркало, зная, что он увидит.

– Представляешь, Гидеон нас всех провел!

Я ворвалась в дом, красная от обиды и гнева, но замолчала, увидев Зои. За ее спиной стоял чемодан на колесиках, а сама она застегивала плащ возле зеркала, пропустив несколько пуговиц, когда заметила меня. Из-под кашемировых рукавов выглядывали золотые браслеты, а волосы были забраны под пестрый красный платок, расписанный батиком. В прошлый раз я видела ее в таком полном обмундировании, когда она уезжала в Новый Орлеан…

– Куда это ты?

– Ты и сама знаешь, – ответила Зои. Она была права.

Вчерашний сон уже все мне рассказал. Окна поезда, уносящегося вдаль, и отражающие лучи закатного солнца. Свет обтачивал два силуэта, держащиеся за руки. Этот самый платок выглядывал из-за мужского плеча, а желтые глаза с узкими зрачками медленно возвращали себе истинный карий свет по мере того, как поезд приближался к черте родного города.