Ферн усмехнулась и, даже пожелав мне спокойной ночи, поднялась наверх. Мы разошлись по комнатам. Я забралась под руку сопящему Коулу и сладко заснула в его объятиях, наконец-то не страшась завтрашнего дня. А утром, когда все проснулись, в память о Ферн остался лишь голубой ободок, забытый на кухонном столе. Вместе с ней пропал походный рюкзак Исаака, с которым тот путешествовал в Санта-Муэрте, вчерашние салаты, пара моих любимых платьев и тысяча долларов из заначки Сэма под матрасом (из-за чего он так ругался на недавно выученной латыни, что чуть не призвал Баала). Я не винила Ферн – в конце концов, теперь мы поменялись местами. Но ей всяко было лучше, чем мне когда-то: она была свободна, и ей не от кого было бежать, кроме самой себя.

Так дни потянулись своим чередом – обычные колдовские будни, которых полно в жизни каждой ведьмы. Коул снова начал пропадать в полицейском участке, разгребая тот хаос, что создал Тимоти Флетчер не только в жизни простых вермонтских семей, но и в документах с уликами. Зои аккуратно «подметала» их, как хлебные крошки, накладывая морок на то, о чем знать человеческим стражам порядка было необязательно. Морган и Диего каждый день тренировались в оранжерее, а Исаак вечно пропадал на лекциях, вновь устроившись профессором в университет Вермонта. Он окончательно расстался с проклятыми часами, вернув их в мою шкатулку на хранение, а вместе с тем расстался и с призраками прошлого. В последний раз, когда я заходила отнести ему ланч, он мило беседовал с очаровательным деканом мисс Филлипс и очень усердно краснел.

Помимо того что Тюльпана при помощи маятника и доски Уиджи отыскала новый очаг фэйри в лесу Вермонта и пару оборотней, снова поднявших переполох в Саут-Хиро, весь январь прошел спокойно. Этот месяц был наполнен ароматом свежеиспеченного яблочного пирога, мятного чая и полыни, что тлела в вазонах по углам дома, источая защиту. Каждую ночь я заново зажигала ее, а затем садилась за письменный стол и продолжала биться над тем, чтобы сдержать еще одно обещание. Последнее… И самое важное.

– Стой, подожди, Гидеон!

Тот как раз выносил из особняка ящики с рассадой томатов и болгарского перца, которые Коул закупил на берлингтонском рынке для восстановления фермы и привез Тюльпане для ускоренного взращивания. В последнее время Коул только и делал, что осыпал Гидеона подарками и собственным вниманием. Они проводили вместе минимум три дня в неделю: один день Коул помогал Гидеону по дому, второй – закупал ему продукты и ухаживал за парочкой новоприобретенных лошадей, а на третий вывозил брата в город или к нам в гости, чтобы разнообразить его нелюдимый досуг. С «эмоциональностью» Гидеона было сложно сказать, рад он такому сближению с Коулом или нет, но зато точно была рада я, ведь их семья наконец-то соответствовала значению этого слова.