– О, их будет еще очень много, мужчин, лгущих и улыбающихся всему, что я говорю. Но мне открылось то будущее, когда Красота уже не сможет вызвать землетрясение, топнув ножкой, и превратить безупречных во всех прочих отношениях мужчин в трусов.

А тот мужчина?.. Он отрекся от этой правды, как только увидел, что она потрясла меня. Но было уже поздно. Я купила билет на Марс, в одну сторону. Когда прибыла сюда, приглашение мистера Ааронсона увлекло меня в новое путешествие, которое закончится… неведомо где.

Уайлдер поймал себя на том что к завершению монолога актрисы он наклонился и взял ее за руку.

– Нет, – сказала она, отстраняясь. – Не надо слов. Не надо прикосновений. Не надо сочувствия. И мне жалеть себя тоже не надо. – Она впервые улыбнулась. – Разве не странно? Я всегда думала, что, наверно, хорошо будет когда-нибудь услышать правду, прекратить этот маскарад. Как же я заблуждалась! В этом нет ничего хорошего.

Она уставилась на черную воду, бесшумно бежавшую под яхтой. Когда же через несколько часов она подняла от нее взгляд, кресло рядом с нею пустовало. Уайлдер ушел.

На второй день, позволив новым водам нести их, куда пожелают, они приблизились к высокой горной гряде, устроив по пути ленч в древней кумирне и пообедав под вечер в очередных руинах. Затерянный город в разговорах почти не упоминали. Путешественники были уверены, что его не удастся найти.

Но на третий день они без каких-либо подсказок почувствовали приближение некой великой Сущности.

В конце концов поэт облек это чувство в слова.

– Не Бог ли где-то тут, довольный, мурлычет песенку под нос? – произнес он нараспев.

– Какой же ты все-таки гнусный урод, – отозвалась его жена. – Почему ты не можешь говорить по-английски ничего, кроме глупостей?

– Да послушай же, черт побери! – крикнул поэт.

Все прислушались.

– Неужели у вас нет ощущения, будто вы стоите на пороге огромной кухни с очагом подобным домне и где-то там внутри, в приятном тепле, движутся гигантские руки, облепленные мукой, пахнущие чудесными потрохами и восхитительными внутренностями, окровавленные и гордящиеся этой кровью… будто где-то там Бог стряпает к обеду Жизнь? В котле над Солнцем варево для того, чтобы жизнь процветала на Венере, в другом чане – густой суп из костей и нервного сердца, чтобы запустить животных на планеты, разбросанные на десять миллиардов световых лет. И разве не доволен Бог своей грандиозной работой в великой кухне Вселенной, где Он составил меню из праздников, голода, смертей и возрождений на миллиард миллиардов лет? И если Он доволен, то почему бы Ему не мурлыкать Себе под нос? Прислушайтесь к своим костям. Разве не бурлит в них мозг от этого гудения? И, кстати, Бог не только бубнит без слов, Он поет в элементах. Танцует в молекулах. Мы пребываем в средоточии вековечного празднества. Что-то Грядет. Тсс…