— Кротость есть печать божья, — удовлетворенно произнес пастырь, — и нам всем пример для подражания — Исаак Старый, сын пророка Авраама Великого, да благословит его Элохим и приветствует. Когда всевышний возжелал, чтобы Авраам Великий принес в жертву своего сына, тот, не колеблясь, смиренно принял всей душой решение господа. И сын пророка, Исаак, безропотно согласился на заклание, ибо на все воля Элохима. Но когда Авраам Великий, хвала ему, занес нож над отроком, господь отвел руку его, ибо тогда еще род людской не прогневал Элохима окончательно и не было еще тогда судного дня.

Так Юл получил разрешение на работу в поле. Этой же ночью парень рассказал новость девушке. Поначалу Хона заупрямилась, поскольку землепашество у байкеров не входило в "непостыдные ремесла".

— Шитье, кузнечное и гончарное дело, охота, рыбалка, разведение собак и байков, сбор диких трав и кореньев, война — это наше родное, — говорила девушка, — а вот остальное не одобряется. Знаешь, как у нас говорят? Растения пусть выращивают растения, за бычьем и телками пусть ухаживают бычье и телки, а на байках пусть скачут байкеры.

Юлу все же удалось уговорить девушку. Парень объяснил жене, что таким образом они войдут в доверие к пастырю, ослабят его бдительность, и это, в конце концов, поможет сбежать. К тому же никто не заставляет их выкладываться в полную силу. Это у рабов божьих и в особенности у рабов рабов божьих имелась трудовая повинность. А дети господни — свободны от земных забот.

— Хорошо, — согласилась Хона, — только поклянись, что никому и никогда не расскажешь, что я в поле ковырялась.

— Не расскажу, — пообещал парень.

— Для тебя ведь слово ничего не значит, — девушка больно ущипнула младшего правнука за сосок.

— Это совсем другое. Тогда я обещал относительно себя, когда мне ухо грозили отрезать, а теперь — относительно тебя.

На том и порешили.

На самом деле Юл преследовал две цели. С одной стороны он, играя в смирение и покорность, действительно замыливал глаза архиерею, а с другой — парень во время работы незаметно складывал себе в карман зерна. Ведь в родной Забытой деревне уже как двадцать лет не росли злаки, не считая кукурузы.

Младший правнук оторвал от перины в незаметном месте кусок ткани, в нее он складывал семена. Так парень запасся не только зернами пшеницы, ржи и ячменя, выращиваемых когда-то в Забытой деревне, но и неизвестными соплеменникам овсом, просом, рисом и гречихой. Свой драгоценный клад Юл прятал там же, под периной.

Однажды, когда лето уже перевалило за середину, Хона рассказала Юлу, что ей несколько дней подряд снится один и тот же сон. Будто она сидит на плоту и держит в руках бронзовую кружку с прахом. Вокруг безветрие, на море — штиль. Девушка готовится рассеять прах, наклоняется над водой и видит отражение. Но не свое, а Вира Златорукого. Хона вскрывает восковую пробку, высыпает прах. И вот, когда, казалось бы, все законченно, байкерша исполнила то, что требовалось, кружка странным образом вновь оказывается запечатанной. Девушка повторяет операцию, снова вываливает останки прадеда Олега или, быть может, Скальпеля Косноязычного в воду, и опять безрезультатно. Кружка, наполненная прахом и запечатанная, лежит в ее ладонях. А потом она видит сзади себя человека. Иногда он бывает похож на Авраама Шестого, иногда на отца, Ури Громоподобного, иногда — на Юла. Человек держит в руках тяжелый посох и бьет байкершу по голове.