Видимо, ничего не понимал и сам Ури. Поморщившись, коснувшись пальцами висков, он внезапно гаркнул:

— Заткнитесь!!! — затем сделал нетерпеливый жест рукой.

Кто-то из окружения главаря подал ему мех с брагой. Отпив живительного напитка, Ури, размашисто вытерев рот рукавом, произнес:

— Этот спор — дерьмо! Вот, что я думаю! Свидетелей нет… кроме самого кегля. Но разве можно верить кеглю?

Вопрос был риторическим и потому байкеры ответили молчанием, а Юлу стало обидно.

— Потому я решаю так, — Ури прожег взглядом род-капитана, потом дочь, — берем кегля на байкфест, там его и разыграем в качестве приза. Приоритет в розыгрыше оставляю за Хоной и Рексом.

— Но, папа, так нечестно! — возмутилась девушка. — Это мой первый пленник! Я могла бы стать проспектом!..

— Заткнись! — рявкнул Ури. — Считай за счастье, что я взял тебя в поход! Разговор окончен!

Хона зло сверкнула глазами в сторону отца, резко развернулась и зашагала прочь. Рекс, победно ухмыльнувшись, отошел в сторону, слился с толпой байкеров.

— Откуда ты, чувак?

Вопрос был адресован Юлу. Парень не знал сленга кочевников, но уже понимал, что быть "чуваком" менее обидно, чем "кеглем". Однако это вовсе не обнадеживало. Сказать правду — значило навести варваров на родной дом, на Забытую деревню, отказаться отвечать — значило подписать себе смертный приговор. Оставалось только одно — сочинять на ходу, а Юл в этом деле преуспел.

— Я из Гиблой деревни, — сказал он без запинки и посмотрел в глаза предводителю с трепетом и предельной искренностью.

— Откуда?

— В трех месяцах пешего пути на восход есть такое место — Гиблая деревня, — начал объяснять парень. — Когда случилась Великая погибель, ну, то есть, когда большая часть человечества слегла от болезни безумия, мои предки обнаружили причину, по которой умирают люди. Это были бактерии… ну, такие маленькие демоны, которые поселяются в людях и начинают пожирать их мозг. С помощью специальных устройств под названием спутниковые антенны, они высосали всех бактерий из воздуха и поместили их в бронзовую кружку и закупорили ее. Они хранили ее сто лет. Вся моя деревня вымерла, и я остался один. И вот я решил навсегда уничтожить бактерии и несу их к морю, потому что, смешавшись с водой, они погибнут, и болезнь безумия отныне не будет опасна.

В нагрянувшей тишине кто-то прошептал:

— Эликсир смерти… он говорит об эликсире смерти…

Толпа внезапно загудела, и отовсюду послышались одни и те же слова: "эликсир смерти… эликсир смерти… эликсир смерти", в глазах байкеров читались испуг и недоумение.

Ури, скривив недовольную гримасу, резко поднял руку, сжатую в кулак. Кочевники тут же замолчали.