— А ты лучше убей их! — почти выкрикнул Олег. — Убей всех несогласных, как когда-то…

Юноша оборвался. Он взболтнул лишнее и теперь пожалел об этом. Но было поздно.

— Как когда-то что? — спросил принцепс. Спросил спокойно, без ожидаемого раздражения.

— Ничего это просто нелепые слухи, — скороговоркой проговорил парень.

— Слухи… вот что, — Юлий Первый вытащил из стола три берестяных свитка и протянул их Олегу, — возьми, здесь послания. Это для деда Ури, это для брата Кассия, а это для твоего будущего тестя Хорекса. Спрячь их в сумку, и иди за мной, я тебе кое-что покажу.

Отец, сын и самка леопона прошли по коридору вдоль книжных стеллажей к лестнице, ведущей к стальному люку.

— Ника, жди здесь! — скомандовал принцепс, поставив ногу на перекладину.

Пятнистая кошка бросила на хозяина взгляд, полный неудовольствия, но подчинилась, улеглась на дощатый пол. Юлий Первый, достал из кармана ключ, открыл навесной замок, резким рывком откинул люк. В лицо ударила весенняя свежесть.

— Пойдем, сын, пойдем, не стесняйся! — принцепс вылез на крышу.

Олег последовал примеру отца. Творцово, после уничтожения Богополя, считался крупнейшим поселением степи, однако с высоты академии он не казался таким уж большим. Кирпичные дома новоявленных патрициев, административные здания и хозяйственные постройки, загоны для скота и нелюдей, саманные и деревянные хаты, окруженные частично частоколом, частично бетонно-каменными стенами, вмещали в себя около тысячи граждан вместе с детьми, две сотни учеников и гостей со всего Припагубья и триста обращенных в рабство аэсов.

Творцово стоял на холме, и потому с крыши академии открывался прекрасный вид на весеннюю степь. Вдоль широкой реки чернели нивы, на которых копошились люди. За рекой начинался небольшой лесок, а за ним — бескрайнее дикое поле.

— Когда-то я и твоя мама стояли на самом высоком здании мертвого Ростова. Сейчас оно уже разрушилось. Ты не знаешь, что такое настоящая высота. А я познал ее лишь благодаря строению предков. И все же посмотри на мир с высоты нашей, пока еще не такой великой цивилизации, — просипел Юлий Первый, указывая на перемигивающуюся солнечными бликами реку. — Там, внизу была деревня. Она стала основой для Творцово. Теперь там только несколько рыбацких хижин. Возле нее меня поймали байкеры, и я впервые увидел твою маму. Представь, я шел из Забытой деревни и проходил по этому самому месту, где сейчас академия, и здесь не было никаких домов, никаких стен, ничего не было. Только трава, кусты и деревья. А вот посмотри туда, сын! Видишь, мельница! Когда ты родился, она уже стояла там и молола зерно для народа Демиургии. Для тебя она привычная часть пейзажа, но были времена, когда зерна кукурузы и пшеницы толкли в ступках. Их и сейчас толкут на дальних рубежах, но только не здесь и не в Забытой деревне.