– Говорю же, он хороший отец, – сказал Андрей. – И сын хороший… был.

– Иван? – понял я.

– Он больше не мой Ваня, – Андрей поморщился. – Он стал частью Прежнего, тот носит его тело в нашем мире. Он даже внешне изменился, теперь похож на отца в молодости. Завтра пожелает – и станет другим. Мой отец тоже был лишь частью. А ядро личности, подлинный Иван, живет со времен Куликовской битвы. В нем около тридцати сущностей, Максим. Почти все из них мои родственники, предки. Он, знаешь, верит в семейные узы.

– Фу, – сказал я, вспоминая копошащийся комок сплавленных вместе тел, корень Мод. – Какая гадость!

– Зато меня отпустили, а не растворили в общем разуме, – сказал Андрей.

– Я бы с ума сошел от такого!

– Так я и сошел, – бомж улыбнулся. – Сознательно. Ну и алкоголь… помогает. Алкоголь и стихи.

Дождь шел все сильнее, но Андрей на миг стянул плащ, повел головой, будто черепаха, высунувшаяся из панциря, и снова укрылся. Пояснил:

– Плащ помогает.

– Он экранирует мысли, – сказал я.

– Да. Я почти ничего не помню и не умею, Максим. У меня забрали даже то, что дают Кандидатам. Только крепкая печень и зубы. Я особенно просил зубы, – бомж улыбнулся. – Боюсь стоматологов. Но мысли я слышу. Может быть, это оставили нарочно. Я слышу Прежних… как шум. Слышу лунное кольцо. Слышу внутренний голос Слуг. Слышу шепот Гнезд. Когда пьешь – шум тише…

Он помолчал, глядя на меня. Нахмурился.

– Когда скажу, ты побежишь. Так быстро, как сможешь. Ты успеешь. Я времени не хозяин, даже Прежние лишь придержать его могут, но я умею считать.

– Куда побегу, зачем?

– Поймешь. Ничего страшного, время еще есть.

– Чем я могу вам помочь? – спросил я.

Андрей тихо рассмеялся.

– Спасибо. Честное слово, обнял бы и расцеловал! По старому русскому обычаю, а не по нынешней моде. Только боюсь, от меня все-таки воняет… Но спасибо! Другой бы спросил, чем я могу помочь.

– А вы можете?

Андрей покачал головой: