— На щелбан спорить будем?

— Да ну тебя совсем.

И насуплено затих, о чём-то своём размышляя. Да и хрен с ним.

Штегенга вернулся к рутине дежурства. Мощности термоядерных генераторов, ресурс рабочего тела, накапливаемого носовой ловушкой по мере выхода к апогелию, подошедшее к концу уточнение текущих координат, всё было настолько в пределах инструментальной погрешности, что скулы от скуки сводило. С другой стороны — скука на дежурстве есть главная радость навигатора, это вам любой скажет.

К тому моменту, когда прозвенел сигнал оповещения, Штегенга уже и помнить забыл о том самом затмении, но «железный дровосек» на то и поставлен, чтобы с напоминалками не опаздывать.

— Тэ минус сто двадцать секунд до события!

Тьфу, напугал. Чёрт бы тебя побрал с твоим показным оптимизмом.

Штегенга скосил глаза на сумрачного Ван дер Бура, тот всё так же, нахохлившись, сидел верхом на ложементе ко-пилота и неотрывно таращился в подслеповатое бельмо Солнца в третьем кормовом квадранте.

— Гляди дырку проглядишь.

Но Ван дер Бур даже ухом не повёл. Ишь ты, обиделся.

— Экипажу корабля, приготовьтесь наблюдать затмение.

К кому конкретно это он в тот момент обращался? Остальные смены благополучно дрыхли, командоресс наверняка общие оповещения отключили сразу после старта, разве что Топтун оторвётся от своей надоедливой поэзии, хотя, вряд ли даже сообщение о конце света, не то что о каком-то там затмении, сможет прервать его привычного занятия.

— Тэ минус пятнадцать!

Вообще, конечно, глупость. Чего Штегенга ждёт, каких невероятных красот. Даже будучи до упор отзумленным на кормовом метровом зеркале, Солнце продолжало смотреть на тебя холодным белым кругляшом, вдесятеро меньшим, чем оно же выглядело для невооружённого взгляда с орбиты Матушки. Сатурн же и вовсе…

— Пять! Четыре! Три! Две! Одна!

Несмотря на весь скепсис Ван дер Бура (щелбан тебе!), едва заметный шарик Сатурна в точности по расписанию просочился на край солнечного диска, после чего деловито принялся переползать его в точности по экватору слева направо, честно отсчитывая свои угловые размеры в масштабе один к двадцати.

И ничего интересного, если так посудить. Ничуть не более впечатляет, чем проход Венеры по солнечному диску, который лицезрел ещё Иеремия Хоррокс в XVII веке. С тех пор астрономия записала себе в зачёт и куда более вызывающие транзиты, включая прямые наблюдения экзопланет. Разве что кольца Сатурна на этот раз немного разнообразили самый финал затмения — за ничтожное мгновение до того, как самый краешек планеты-гиганта выскользнул из солнечных объятий, вокруг неё вспыхнуло двойное гало, чуть вытянутое по диагонали.