Бортовой «железный дровосек», и тот был приятнее в общении. Придёшь в начале смены в рубку, заберёшься в кресло, тебе сразу: «Привет, как дела, как спалось, а не хочешь ли ты, старина Штегенга, мятную пастилу, бокал сока розовой гуавы и тёплый круассан? Нет? Ну и пошёл нахрен!» Тёплое, дружеское обращение, оно и собаке приятно.

Впрочем, голоса голосами, а надо бы и за работу приниматься.

Пока «железный дровосек» перебирал ближайшие плутоиды, уточняя относительно них текущее положение «Атрейу», Штегенга дозаполнял журнал. На дальних трассах главное — это учёт и порядок. Опять же, всем на борту есть, чем руки занять. Если не дежуришь, то пересчитываешь тушняк в холодильнике. А вдруг в прошлый раз ошиблись, и экипаж на самом деле вскоре будет поставлен перед фактом живительного каннибализма? Но нет, всё верно, запираем камеру до следующего досмотра. Если же твоё дежурство — так и вовсе раздолье для творчества. Хочешь, в таблицах альбедо сверяй план с фактом, хочешь, свежие сводки с юпитерианских ретрансляторов листай. Всего на 9 часов отставание, ерунда. Вот ежели совсем далеко пошлют, то бывает и на сутки сигнал запаздывает.

Штегенга мечтательно закатил глаза. Пять лет в один конец, корабль огромный, с бассейном, не то, что их крохотуля «Атрейу», мечта. Вот бы выслужиться да на такой попасть.

— Что у нас сегодня по программе?

— По программе полёта сегодня затмение!

Штегенга чуть пастилой не подавился. Какое ещё затмение? И надо бы уже «железному дровосеку» оптимизм в настройках прикрутить, а то от этой молодцеватой выправки в голосе уже тошно становится.

Однако хотя бы говорилке этой ничего сегодня не мерещилось. Действительно, согласно плану полёта заметаемый «Атрейу» сектор спустя два часа и четырнадцать минут должен был — небывалое дело — синхронизироваться с далёким Сатурном так, чтобы тот закрыл собою Солнце.

Неплохое развлечение для пилота дальних орбит. Быстрый поиск по бортовым инфохранам выдал единственный зафиксированный случай подобного затмения на борту пилотируемых станций, да и то случилось чуть не сто лет назад. Во дела, надо про это дело Ван дер Буру сказать, а то вконец разобидится. Но сперва запросить капитанский мостик.

С командованием на борту «Атрейу» было непросто. Малая гондола жила своей жизнью, отделённая от их «гантели» осевым переходом, и за полтора года, прошедшие с начала этого рейса, Штегенга побывал на капитанском мостике лишь однажды — на представлении экипажа. Обе командоресс — одинаковые даже на вид платиновые блонды с каменными лицами — молча выслушали тогда отчёт экипажа, коротко буркнули хриплыми голосами что-то ободряющее, мол, это будет идеальный рейс и они на экипаж всецело полагаются, после чего общение с командованием в общем-то и прекратилось. Короткие обмены сообщениями при принятии и завершении вахты, на этом всё.