Колёса, впрочем, помогли, а может, то были мамкины ромболлы, поди разбери, однако на дворе между тем успело стемнеть, завыли своё проповедники на рашн бич, а спать охота — хоть спички в глаза вставляй. График долой, подумал тогда Франтишек, и на этом окончательно отрубился, как был, в кресле-качалке на балконе гестхауса.

Проснулся он от тех самых оглашенных петушачьих криков с чумной головой и ноющей от неудобного спанья поясницей. Странное ощущение — вставать в пять утра, когда привык, напротив, в это время только ложиться. Ничего, скоро вернёмся обратно в норму, уж проходили.

Франтишек, глядя на светлеющую полоску неба, решил даже не тратить время на завтрак — умылся слегонца, зубы полоскателем освежил да побежал со снастями на берег. Вообще забавное это дело, вот так вставать ни свет ни заря, башка пустая, свежая, в пузе от голода бурчит, только зеваешь отчего-то поминутно, аж звон в ушах стоит. Вот бы его щас родители видели. Что-то они подзастряли на своей Муне, только и пишут раз в неделю — скоро домой, скоро домой. Полтора года уже, два мунсуна Франтишек в Гиркарвадо перелетовал, а песня всё та же. Экспаты они такие.

Сеня, что в нижнем Мандреме живёт, тоже жалуется, что всё обещают и обещают родители наконец приехать, а всё никак, то карантин очередной, то забастовка мунных диспетчеров, то погода нелётная.

Эх, вздохнул Франтишек, покосившись на белый инверсионный след, поднимающийся над Махараштрой. Минуты через три и звук соник бума долетит. Иногда начинало ему казаться, что нет у него никаких родителей, учителей, разбросанных по свету одноклассников, одни лишь виртреальные галлюцинации, призванные скрасить сырую скуку нового мунсуна.

Впрочем, плевать. Пока светило восходящее солнце, пока полоскалась в океане макрель, пока не доломалась мамка, пока не укатил куда друг Сеня, что ему все эти далёкие люди или их отсутствие. Гуляй себе и будь счастлив.

Франтишек, подхватив половчее снасти, припустил бегом к берегу, только грязные пятки замелькали, а поспевающий за ним дрон догляда басовито взревел, набирая обороты.

Рыбаки на берегу только-только принялись за дело, раскидывая свои потёртые деревянные катки от лодок к берегу. С утра был отлив, так что ещё толком не продравшие глаза бородатые мужички в грязных ковбойках, вяло переругиваясь на местной смеси португальского и хинди, почесав репу, доставляли на дальнем конце дорожки ещё по два катка и только тогда принимались с натугой выталкивать лодку к воде.

Франтишек помахал им рукой, а сам ловкой обезьяной полез, цепляясь за арматуру, на развалины пирса рыбачить.