«Благодарю, лапуль».

Любопытно, что там, где люди спасовали, сам Мегаполис всё-таки выдержал. Многосотметровые снеговые завалы с годами превратились в ледяные языки, ясно различимые с этой высоты. Нет, не ударная волна импакта повалила башни, это гляциологические потоки новоявленных ледников смели сначала надземные путепроводы, потом контрфорсы пограничных стен корпоративных компаундов и арондисманов, растёрли в бетонную пыль менее прочные бетонные строения и только тогда принялись за несокрушимые металлполимерные башни последних поколений. Именно сковавший север Европы лёд стал той силой, которая обратила Мегаполис в бурелом гребёнки. Но в итоге гребёнка устояла.

И вот, спустя десятки лет забвения, солнце здесь показалось вновь, а вместе с солнцем показалась и жизнь.

«Прохожу приграничный участок, поднимаюсь выше».

На самой границе Мегаполиса плотность застройки превратила частокол в кашу изо льда, наполовину обрушенных обломков и едва устоявших башен. Здесь битва со льдом шла до сих пор. И, судя по свежим россыпям на прошлогоднем льду, с переменным успехом.

Роторы коптера натужно взвыли, набирая обороты. Нужно проскочить это место по низкой дуге, экономя заряд в батареях, да и местных по возможности хотелось бы лишний раз не беспокоить. Окопавшиеся в этом странном и страшном месте выживальщики были порой страшнее самих руин. Стреляют они без предупреждения, а чужую жизнь ценят не выше своей. То есть вообще не ценят, особенно ближе к осени, когда еды хоть и становится в достатке, но холодает с каждым днём всё сильнее, намекая всем интересующимся, что до весны дотянут не все.

На этот раз, впрочем, никто не палил. И на том спасибо, поскольку выбора у Клауса всё равно особого не было.

«Границу прошёл, снижаюсь, конец связи».

Мариса существо простое — с ней лучше разговаривать коротко и ясно, иначе замучает потом вопросами. Почему радиомолчание без команды да лишний расход ресурса. Клаус тоже в таких вещах предпочитал чёткость, целее, как говорится будешь, а потому отчитывался по чеклисту сверху вниз, как договаривались.

А красиво тут, не устаёшь удивляться.

На север до самого горизонта вместо хаотичного бурелома поваленных друг на друга башен граница Мегаполиса очерчивала пустое, гладкое, слепящее зеркальное пространство летнего наста. В отличие от устойчивых городских ледников, тут во все стороны простирался единый плоский панцирь, скучно и однообразно нараставший каждый год ещё на десяток метров в высоту. Именно сюда и привели Клауса сейсмозонды.

Ещё два километра севернее и садимся.