Но всё было сложнее, куда сложнее, ему ли не знать.

Ромул готовил человечество к этому дню все четыре сотни лет. Каждый день приближал этот миг с неумолимостью метронома, но всё равно человечество оказалось не готово. Не спасли его от волны отчаяния перед лицом неизбежной угрозы ни опыт предыдущих катастроф, ни грандиозный труд, проделанный для собственного спасения, ни тот простой факт, что дата этого события была известна задолго до того, как все, наконец, осознали его неизбежность.

1 февраля 2376 года по земному календарю, ровно как и гласило Предупреждение.

И всё-таки человечество оказалось не готово.

Готовы были флагшипы за орбитой Урана. Готовы были орбитальные платформы у внешних планет, Красной и самой Матушки. Готовы были стационары предыдущих поколений, подчинявшиеся Большой Дюжине или же непосредственно Корпорации. Была готова и сама Матушка.

Скованная льдами Европа, закрытые от посторонних глаз глубины океанических рифтов и прибрежных шельфов, очищенная ото льда, но оттого не менее безлюдная Антарктида.

Они были готовы до последнего снаряда, последней капсулы трипротона, последнего гигаватта энергии, последней боеголовки держать оборону.

Но люди в основной своей массе остались в стороне и строительства этой титанической машины планетарной обороны, и самого круга посвящённых в тайны Предупреждения. О нём знал каждый, но и — о нём не помнил никто. Люди боролись изо всех сил, но не с тем и не тогда. Сначала с болезнями, потом с перенаселением, потом с климатическим скачком, потом с кризисом рождаемости и последовавшей депопуляцией, потом с катастрофой Бомбардировки, потом с неудержимым наступлением ледника.

И всем этому они проиграли. Так что когда наступило неизбежное, бороться оказалось некому. Ромул и его люди фактически остались одиноки посреди черноты внешнего космоса, откуда они ждали своего врага.

А люди на Матушке громили корпоративные баухаусы, устраивали погромы в биокуполах Муны и Красной, угоняли все способные передвигаться корабли в Поясе и на спутниках внешних планет.

И не было поблизости никакого Ромула, кто бы спас их от самих себя. Сколько в итоге погибло — никто не считал. Очаги аутоагрессии гасли сами собой, заканчиваясь вместе с исчерпанием собственных носителей или же, как зачастую происходило здесь, на Муне, задыхаясь в буквальном смысле по мере отключения систем жизнеобеспечения. Техники уверяли, что это была диверсия, они должны были проработать без обслуживания и пополнения ресурсов ещё минимум два оборота, но нет, всё закончилось куда быстрее.