– Нет, – отказался Шматов. – Не будет счастья от такого богатства. Много крови безвинных на нем.

– А на вас ее меньше? – изумился бандит.

– Может, и не меньше, – не стал спорить Федя. – Только ведь дружки твои, которых я порешил, они ведь не безвинные. А за такую погань бог простит!

– Я знаю, где его ухоронки, – вмешалась женщина. – Возьмете с собой, все вам открою, ничего не потаю!

Услышав это предложение, однополчане переглянулись, после чего Будищев веско сказал:

– Значит так, красавица. Решай сейчас. Если ты проститутка по кличке Лаура, то иди себе с богом на все четыре стороны! А если зовут тебя Дунька, то есть Евдокия, и ты вдова нашего боевого товарища, от которого у тебя сын, то пошли с нами. Мы своих не бросаем!

– Вот оно как? – широко распахнула глаза та, потом вздрогнула всем телом, будто сбрасывая с себя наваждение, и твердым голосом сказала: – Я с вами!

– Тварь! – простонал висящий на балке бандит, но Федор не стал его больше слушать, а подхватив все еще валяющийся под ногами топор, проломил ему обухом голову.

После чего он подхватил еле живого товарища на руки и поволок наружу, крикнув Дуне, чтобы забрала оружие Дмитрия, дескать, ругаться будет, если потеряем чего.

– Ой, мне же тоже вещи собрать надо! – всполошилась та.

– Так собирай, только не долго, и тащи к экипажу.

– Ага, – кивнула женщина и пулей умчалась к себе.

– Ишь ты, какая шустрая! – только и успел сказать ей вслед Шматов.

– Спасибо, Федя, – тихонько шепнул другу Будищев. – Век не забуду!

– Свои люди, сочтемся, – ухмыльнулся тот, запихивая приятеля в карету. – Ты вон как здорово сказал, мы, мол, своих не бросаем! Ровно батюшка на проповеди.

– Сам в шоке от такого красноречия, – отозвался Дмитрий и обессиленно откинулся на спинку дивана.

Минут через пять к ним присоединилась растрепанная Евдокия в распахнутой лисьей шубе, непонятно как удерживающая в руках чемодан, саквояж, узел с какими-то вещами и две шляпные коробки. Заскочив с разбегу внутрь, она плюхнулась на сиденье и принялась рассовывать свой багаж по углам.

– Трогаем, что ли? – осведомился Шматов, устраиваясь на козлах.

– Быстрее, Феденька, – отозвалась Дуня и, с опаской посмотрев на Будищева, добавила извиняющимся тоном: – А то я ненароком свечку опрокинула. Того и гляди пожар будет!

– О как! – покачал головой подпоручик, никак не ожидавший подобной инициативности.