– За нарушение формы одежды? Да не то чтобы часто, но случается. Бывает господа офицеры перестараются с горячительными напитками, да по ошибке чужую фуражку или, того хуже, мундир напялят и в эдаком расхристанном виде попадутся начальству. Вот их голубчиков и к нам.

– Сурово!

– Да что вы, разве же это наказание? Вот при блаженной памяти императоре Николае Павловиче за эдакий пердимонокль некоего конногвардейца на Кавказ тем же чином перевели. И всего-то вины было, что колет своего товарища кавалергарда накинул, но тут как на грех, навстречу сам Михаил Павлович. Ну и поехал бедолага горцев усмирять[65].

– В ближайшее время непременно воспользуюсь вашей рекомендацией, – пообещал словоохотливому провожатому Дмитрий.

Тот с полуслова понял намек и вышел вон, оставив «узника» одного. По сравнению с прошлым заключением, когда мастеровой Будищев оказался в общей камере с уголовниками, условия и впрямь были царскими. Все же, как ни крути, а офицером быть лучше, чем представителем простого народа!

Через пару минут снова лязгнул засов и на пороге появился солдат с охапкой дров.

– Дозвольте, ваше благородие? – для порядку поинтересовался нижний чин и с грохотом уронил свою ношу на пол.

Вытащив из кармана шаровар небольшой нож, истопник споро наколол щепок и принялся укладывать их в печи, после чего взялся за огниво. Услышав, как тот бьет кремнем по кресалу, Дмитрий уже хотел предложить солдату спички, но тот неожиданно быстро справился и сам. Быстро раздув угодившую на трут искру, он сунул ее в кучу щепок, и та немедленно занялась.

– Ловко! – похвалил служивого Будищев.

– Так ведь мы к такому сызмальства приучены, – пожал плечами рядовой, после чего вопросительно посмотрел на переодетого в штатское офицера. – Не будет ли каких поручений, ваше благородие?

– Прими-ка, – сунул ему монетку подпоручик, после чего вполголоса спросил: – Нельзя ли записку отнести моим друзьям?

– Отчего же нельзя, – охотно согласился солдат. – Только надоть у их благородия господина коменданта бумагу взять с пером. Коли угодно, так я расстараюсь…

– Не надо, – остановил его Дмитрий и вытащил из кармана записную книжку с серебряным карандашом. – Сами справимся.

Что интересно, при задержании его не стали обыскивать. Жандармы попросили его сдать оружие и, получив два револьвера с патронами и нож, совершенно успокоились. Что же касается бумажника, часов и тому подобных мелочей, то они остались у арестованного, заставив его немного пожалеть о своей «честности». Быстро написав две записки, он отдал их истопнику.

– Вот эту отнесешь господину инженеру Барановскому на Сампсониевский, а эту на Выборгскую сторону отставному ефрейтору Шматову. Адрес я для верности сверху написал. Сделаешь все, как надо, получишь полтину.