– Спокойнее, – сумеречник огляделся и, присев, коснулся пола, который…

…становился болотом.

Пробивалась сквозь доски знакомая зеленоватая травка, та, которая так любит трясину, затягивая ее яркими коврами. Вспухали то тут, то там кочки осоки. И запах стал сильнее, ярче.

– Возьми свой дар под контроль, а то не гарантирую, что не окажемся на каком-нибудь болоте, – жестко произнес сумеречник.

Здесь, на изнанке, он был почти человеком. Разве что чересчур худым, с непропорционально вытянутым телом, слишком длинными руками и шеей, что торчала из грязного воротника гимнастерки этакою палкой. А так… человек.

Лейтенантишка обыкновенный, из тех, который только-только из учебки, глаза огромные, наивные, и видится в них желание служить отчизне. Хорошее, в общем-то желание, правильное, только… сколько их, таких, сгинуло?

Но Святослав себя осаживает.

Щиты.

Спокойствие. И тихая благодарность тем, кто вымучивал когда-то, заставляя держать эти треклятые щиты, отгораживаться от мира. И себя отгораживать.

– Здесь все немного иное, тонкое, что ли, – лейтенант вытирает нос рукавом и шмыгает. – Объяснить сложно, просто усвойте, что изнанка довольно легко отзывается на силу, пусть даже не облеченную в заклятия. Порой хватает спонтанного выброса или даже неоформленного желания, особенно если маг сильный.

– А оформленного?

– Если маг очень сильный, то мир откликнется легко. И желание исполнит, хотя цену тоже свою назначит. Посильную. До какого-то момента посильную. Он с радостью сожрет любого, но притом осторожен. Так что… постарайся не воплотить свои страхи.

Святослав кивнул.

Постарается.

Да и отдал он их, пусть и частично.

Вдох.

Выдох. Окончательная стабилизация. И болото, готовое разверзнуться под ногами, тает, а кухня становится собою же, правда, несколько искаженной. Уродливый стол похож на поверженное чудовище, на мертвецов вовсе лучше не смотреть.

Да и не затем сюда вышли.

Святослав крутанулся на месте, пытаясь понять, слышит ли эхо… тишина. Нет, не абсолютная, как та, которая его едва не раздавила. Но все равно тишина. И в тишине этой звуки выделяются ярко.

Поскрипывает паркет, помнящий звук шагов.