Он стоял рядом с галанитами, однако фразу произнёс не им, а себе. Просто – мысль вслух. И смотрел Третий не вслед ушедшему «Амушу», не на беснующегося у переговорной трубы Капитана, а на застывшего в кресле Магистра.

– Почему ваши люди не тушат огонь? – негромко спросил Капурчик.

– Они пытаются, но не могут, – ответил Третий. – Алхимик дер Даген Тура придумал смесь, которую невозможно потушить, – только дождаться, когда она сгорит.

– Что же делать? – немного нервно осведомился Сямчик.

– Приземляемся, разбегаемся и ждём, что будет дальше.

– А мы успеем приземлиться? – спросил Капурчик, с подозрением глядя на то, как быстро «Бардукраль» теряет высоту.

– Ты ведь цепарь, капитан, – усмехнулся в ответ Третий. – Ты должен быть готов ко всему: к Знаку Пустоты, к жёсткой посадке и даже катастрофе.

– То есть успеем?

– Должны.

А в следующий миг цеппель вонзился в землю так, что все стёкла гондолы вылетели вон, переборки затрещали, а некоторые погнулись. Магистр вновь не сдержал крик, а Третий подумал, что этого поражения Канцлер ему точно не простит.

///

На этот раз дурная весть ярости не вызвала. Ни ярости, ни злости… даже усталости и той не было. То ли привык, то ли смирился, то ли понимал, что дер Даген Тур его военным не по зубам по той простой причине, что Помпилио умеет выжимать максимум из того, чем располагает, и с минимальными ресурсами обыгрывает превосходящих противников.

– «Пытливый амуш» вернулся на Мартину и полным ходом идёт на север.

– Сколько осталось до области видимых жвёжд?

– Менее ста лиг.

– Жа сколько «Амуш» их пройдёт?

– На этой скорости – минут жа тридцать.

А перехватить рейдер, судя по всему, невозможно – он слишком быстр и слишком далеко оторвался от преследователей.

Желерд покинул кабинет, подчинившись едва заметному движению пальцев, а Канцлер ещё минуту сидел в полной тишине, неспешно переваривая разговор, затем поднялся, по привычке подошёл к панорамному окну и посмотрел на Фабрику. На свою гордость. На источник своего могущества.

– Ну вот и всё…