Повара форта, очевидно, получив на этот счёт жёсткие указания, расстарались на славу. Стол был богат — даже слишком богат: вряд ли подобные блюда часто бывали на столе даже у самого капитана. Антонио и Альтар обедали молча, как и положено охране, псоглавец тоже невозмутимо налегал на кушанья, мне же компания капитана была просто противна, однако, к счастью, львиная доля его внимания доставалась другой. Я от души сочувствовала Тире, однако та держалась молодцом, милостиво внимая капитановым «велеречиям» и время от времени лениво пробуя то одно, то другое поданное яство. К счастью, терпеть назойливо-топорный юмор Леграна довелось всего около оры: потом Тира весьма прозрачно намекнула, что не хотела бы затягивать «экскурс» до темноты. Капитан понимающе закивал и зычно гаркнул адъютанту:

— Выезжаем немедля!

Шум мы услышали ещё в пути. Вначале странный и далёкий, он неумолимо приближался с каждым шагом лошадей по каменистой дороге, виляющей между скал — подъезд к каторге со стороны форта был широким, но весьма заковыристым. То, что вначале напоминало монотонное зудение насекомых где-то над головой, понемногу преображалось в гул, рокот и перестук, множество раз отражённый от каменных стен затейливым эхом…

Дорога сделала последний поворот…  и резко, насколько хватало глаз, раскаталась прямой лентой вниз, в долину.

— Вот!…  — оборачиваясь к нам, едва ли не с любовью произнёс капитан.

Привстав в стременах, он горделиво повёл рукой, широким жестом охватывая панораму, открывшуюся впереди. Но я и так уже прикипела к ней взглядом.

… Вот он, мой приговор, который так и не был исполнен. Однако разминуться с ним всё же не удалось.

Седонские Копи, не счесть сколько раз виденные мною во снах. Так вот, оказывается, какие вы наяву…

Взгляд притягивала глубокая рваная рана в серой земле — словно ветвистый след молнии, расколовшей грозовое небо и по неведомой прихоти Созидателя впечатавшейся в него навсегда. Тёмный разлом, зигзагом рассекающий камень, был настолько велик, что две горы с разных его сторон выглядели небольшими холмиками и почему-то напомнили мне детей, растерянно окликающих друг друга с разных берегов разлившегося по лужайке ручья. Третья гора, с которой мы спускались, вряд ли была большей — просто её нельзя было увидеть со стороны.

И совсем уж ничтожными на фоне разлома и гор — ничтожными и чуждыми этому месту — казались крошечные фигурки, заполонившие долину. Однако они были повсюду, подобно серой хвори, не дающей зажить ране — терзали тяжёлыми кирками каменную плоть, ползали по накатанным дорогам с гружёными вагонетками, сновали во все стороны, конные и пешие, распоряжаясь и отдавая приказы…