Но от меня не скрылось, как его пальцы отбивают на рукояти топора, висящего на поясе, нервную дробь, да и в привычном ворчливом тоне местами проскальзывали необычные нотки…

— Дом Тэн-И-Мор ещё стоит? — бросил он словно невзначай.

— Аметистовые? А то!…  — бодро отозвался страж, и Торгрин слегка расслабил напряжённые плечи.

— Идём! — бросил он нам, едва не бегом направляясь к арке.

Мы догнали Торгрина уже у самого выхода — и, поражённые, замерли за его спиной, разглядывая картину, открывшуюся глазам.

Сложно было вообразить, что мы находились именно в пещере, если забыть, что вошли сюда через двери, прорубленные в каменной плоти горы. Стены разбегались в стороны и скрывались за призрачным горизонтом, купол также терялся где-то в бесконечной высоте…  Прямо перед нами, насколько хватало глаз, находилось обширное открытое пространство, в котором царили плотные сизо-коричневые сумерки, едва уловимо пахнущие сыростью и дымом. Плоским каменным хребтом из бездны выступала широкая огороженная дорога, подсвеченная множеством факелов. Виляя некрутыми поворотами, она плавно спускалась вниз — туда, где, словно на ладони, раскинулся гномий город, сияя мириадами окон и фонарей…  Должно быть, внушительный великан Митрог на самом деле был лишь оболочкой, полой «скорлупой», надёжно прикрывающей поселение Горного Народа от солнца, ветра и чужих глаз.

— Это и есть Нижняя Рубия? — зачарованно произнесла Тира.

Торгрин хмыкнул, на миг покосившись в её сторону.

— Куда там!…  Это всего лишь нулевой горизонт, один из самых скромных…  — с деланной небрежностью пояснил он. — А Нижняя Рубия, принцесса, — это ещё с полдюжины горизонтов под твоими ногами…

Следуя за Торгрином, мы направились вниз по дороге, оказавшись в этот час единственными путниками на ней. По мере того, как мы шли, я сумел разглядеть ещё два или три подобных пути к городу со стороны Врат, теряющихся в сумеречной дымке на разной высоте…  Мне подумалось, что когда мы входили в пещеру, там, на поверхности, время близилось к полудню. Здесь же, казалось, правит бал поздний осенний вечер…

— Один эльфий поэт, некогда побывавший в Рубии, так и назвал её в своих строчках — «Страной Вечной Осени»…  — негромко сказал Торгрин, и я сообразил, что последнюю свою мысль, должно быть, произнёс вслух. — Правда, горы его так и не приняли — вон, как тебя, Кэр…

А'Кариэлл мрачно промолчал, а вот Шаэ, похоже, разволновалась.

— Что это значит? — нахмурившись, спросила она. — Он что, погиб?

— Нет, — Торгрин покачал головой. — Просто не выдержал. Вскорости сбежал домой в свою Аэльту, только его и видели…  А сам-то ни разу не спускался ниже второго горизонта.