— Мэрдо! Но там же Молчуны!…  — выдохнул Торгрин. — Прорва Молчунов!

— И теперь их всех придётся отозвать с работ, отключить. Проверить, с ног до головы — каждого! Каждого!…  Дхайне…  Мастерские полностью замрут на несколько дней…

— А печи? А плавильни? — Тор цокнул языком. — Они-то не смогут встать…

Васта сокрушённо покачала головой.

— Придётся занимать всех — детей, стариков, домохозяек…  Да ещё и, вполне возможно, просить помощи у соседних Домов…

— Дхайне!…  — убито проговорил Торгрин, переводя взгляд с бабушки на нас. — Но я не могу остаться!…  Никак не могу…

— Да что толку-то с тебя одного…

Ламар удручённо махнул рукой.

— Матушка, — вздохнув, обратился он к Васте, закусившей губу. — Десятинка-вторая всё равно ничего не решит…  Проведём Тора, раз мы уже всё равно для этого здесь. А потом — прямым ходом в Мастерские…  Быть может, там не всё так печально, как кажется…  — он кивнул на бумажку в её руках. — Грид уже наверняка на месте. Не сомневаюсь, что ему сообщили…  А там уже мы подтянемся и сообща что-нибудь решим.

— Хорошо, — мгновение подумав, согласилась гнома, усилием воли беря себя в руки. — Ты прав, сынок…  Тор, возвращайся к стрелкам — и ты тоже, Ламар…  Надо завершить то, что начали.

«Колдоство» над стеной продолжалось ещё некоторое время. Наконец Васта тяжело вздохнула и убрала в тубус бумажную карту.

— Пусть будет у тебя, — произнесла она, вложив футляр в руки внука. — На всякий случай…  Береги себя, слышишь? И не будь дураком…

— Не буду, — серьёзно пообещал Торгрин, подставляя щеку для поцелуя.

Крепко обнял бабушку, пожал руку Ламару.

— Удачи вам…  — совсем тихо произнёс он. — И…  простите за то, что не с вами.

Выйдя вместе с нами за решётку, Повелительница Пружин дождалась, пока все мы взберёмся на скагарров, уже выстроенных удобной вереницей. Подняла руку, осеняя вечным, как Мир, знаком благословения, единым у всех народов…

И, когда послушные звери двинулись вперёд бодрой слаженной рысью, украдкой отвернувшись, смахнула слезинку со щеки.

Оказалось, что переживала я даром — ход у скагарра был плавным и нетряским, совершенно не утомляющим всадника. Три подвижных сустава на каждой из десяти лап, обманчиво хрупких и тонких, позволяли существу с лёгкостью преодолевать любые неровности и шероховатости пещерной дороги, словно ровную ленту широкого наезженного тракта. Скоростью скагарр, быть может, и поступился бы лошади, зато так долго и без устали держать темп не сумел бы ни один, даже самый лучший наземный скакун.

Кованое седло на поверку тоже оказалось на диво удобным и даже мягким, поскольку было с присущей гномам изобретательностью обтянуто вычиненной кожей и мехом. Даже управлять зверем мне почти не понадобилось: скагарры, словно привязанные, строго следовали друг за дружкой, так что на самом деле всю вереницу вёл Торгрин, чей «жук» бежал головным.