Тем не менее, я, не откладывая, постаралась успеть хотя бы самое важное: то, что все эти годы было со мной, в моих мыслях, в моём сердце. Пламенный Чертог, истосковавшись по хозяйке, распахнул передо мною створки парадных дверей объятиями, самыми тёплыми на свете…  Переступая порог под изумлённые вздохи и вскрики, я, словно во сне, окунулась в бесконечность запахов, красок, вещей и лиц, родных и знакомых мне с детства. Последних, правда, почти не осталось: Evangerreill, видимо, в надежде на моё возвращение, так и не отдал замок никому, и штат домашних слуг, присматривавших за пустующим домом, за минувшие годы изрядно обновился и поредел.

Но кое-кто из них меня всё-таки дождался…  Сердечно обняв пожилых садовника и кухарку, я долго гладила по седым волосам рыдающую во весь голос нянюшку, качавшую некогда малютку-Ria на руках…

Отдав несколько самых срочных распоряжений растерянному молодому дворецкому, едва державшемуся на грани обморока от внезапного переворота с ног на голову привычного ему порядка вещей, я, не сдерживая более себя, быстрым шагом прошлась по дому, воскрешая в памяти то, что и так никогда не было забыто.

Уютная гостиная матушки, утопающая в живых цветах…  По-прежнему строгий, элегантно-серьёзный, рабочий кабинет отца…  Коллекция фамильных портретов в парадной галерее…  журчащий фонтан в каменном полу огромной приёмной залы…  маленькая семейная столовая с камином и открытой верандой, выходящей в просторный зимний сад…  Всё выглядело в точности таким, как прежде, незримо создавая в замке иллюзию присутствия хозяев. Так, словно они всё ещё были здесь — просто ненадолго куда-то вышли. И совсем скоро — ну, может, через ору или две — непременно воротятся снова, стоит лишь немого подождать…

Чувствуя, как невыносимо щемит в груди сердце, я выбежала во внутренний двор Чертога, глотая слёзы вместе с прохладным весенним воздухом.

Матушка и отец…  Всё во дворце просто «дышало» ими. Но те, встречи с кем я жаждала больше всего на свете, так и не смогли дождаться меня.

Я отыскала их в Галерее Вечности — разумеется, они были вместе, как и всегда. Скульптор, увековечивший моих родителей в мраморе, несомненно, отлично знал их при жизни. Ему удалось с поразительной точностью отобразить робкую, мечтательную натуру матушки, лёгким шагом стремящейся вперёд, опираясь на руку отца — величественного, как лев, и надёжного, как скала…

Я долго пробыла с ними. Плакала, бессильно опустившись на колени у широкого пьедестала. Улыбалась сквозь слёзы, гладя родные черты каменных лиц. И — рассказывала, говорила, делилась с ними всем тем, что не сумела, не успела, не смогла поведать тогда, когда Вечные Дороги ещё не разделяли нас…