Громова согнуло пополам и стошнило горькой желчью. Пилот припал на колено, ухватился за грубую кору дерева, чтобы не упасть. Рвотные позывы пытались вывернуть его внутренности наизнанку, но из желудка нечему было выходить, и горло с животом лишь судорожно сокращались, причиняя боль.

Когда приступ прошел, Руслан утерся пучком травы, вытер слюни и слезы. Отдышался, тряхнул головой и, оттолкнувшись от дерева, продолжил путь.

Он шел на рандеву с молодым сталкером. До назначенного времени еще было далеко, но Громов вышел загодя, опасаясь застрять в пути из-за своего состояния. О да, чувствовал он себя очень хреново.

Вырубившись накануне, обессиленный и разбитый, он проснулся на удивление бодрым и отдохнувшим. О драке с безымянным солдатом напоминали лишь зудящая рана на спине и изредка простреливающая боль в паху. Ткачев тоже выглядел неплохо, даже на щеках появился небольшой румянец. Громов пытался расспросить ученого о странном ночном поведении, но тот ничего не помнил. Или делал вид, что ничего не помнил. В любом случае, на вопросы пилота Илья не ответил. Сказал лишь, что проспал весь день и всю ночь. Громов поверил на слово.

Пребывая в приподнятом настроении от предстоящей встречи, Руслан перетащил Илью обратно к старому лагерю. Пусть там больше и не было вышки с шалашом, но остался весь нехитрый скарб. Да и, по чести говоря, Громов боялся оставлять друга в опасной близости от всевозможных ловушек.

Перед выходом они с Ткачевым немного поговорили. Илья вновь удивил осмысленной речью и набравшим силу голосом. Он даже самостоятельно покушал, впервые за эти дни ничего не пролив и не уронив. Единственное, жаловался на апатию и сонливость, но, по мнению радующегося за друга Руслана, это было мелочью.

Проблемы начались, когда Громов отшагал несколько километров к месту рандеву. Его вдруг скрутило и начало тошнить, да так, что он даже упал на колени. Выступил холодный пот, задрожали руки. Тело внезапно словно очнулось, начало болеть все и разом. Единственным, что не болело, была левая рука, бледная и словно чужая.

Он прошел еще немного. Приступы тошноты стали реже, но появилась дрожь в коленях, перед глазами плыли пятна. Пришлось отлеживаться какое-то время, свернувшись на сыром мху.

Создавалось впечатление, что, чем дальше Руслан отходил от места ночевки, тем хуже ему становилось. Он сейчас и не мог вспомнить, как хорошо ему было с утра, казалось, будто не может так быть, когда ничего не болит.

Наконец, Руслан смог сказать, что ему стало почти нормально. Тошнота все еще подкатывала к горлу, но уже не сильно и редко. Он смог идти, хотя колени и дрожали, но теперь уже не было нужды перебираться от дерева к дереву. Чтобы вымыть горечь, прополоскал рот, полил воды на затылок. Стало свежее, дышать – легче.