Эма заткнула уши. Казалось, волк обращался именно к ней. Он взывал, умолял, хотел непременно что-то сказать. Она уже смутно догадывалась, что этот вой положил начало неотвратимой череде событий, неуправляемых, как вода в реке, но насущных, как тепло огня. Эму колотила дрожь. Ей чудилось, что снег лежит внутри нее сугробами. Тибо проснулся в полной тишине. Он встал, поднял разбросанные плащи и укрыл ими Эму поверх одеяла. Даже в душном тепле она продолжала дрожать.

– После стольких ночей под открытым небом, Эма…

– Это ты меня приучил к каюте.

– Значит, я виноват? – Тибо крепко ее обнял. – Но я не раскаиваюсь.

По другую сторону занавеса Бенуа во сне чертыхнулся. Тибо собрался выглянуть наружу и сообщить об этом Овиду. Но Эма не рассмеялась. Тибо стал допытываться, что с ней не так, но говорить Эма не хотела. Лишь прижалась к Тибо, и они долго лежали с открытыми глазами, слушая, как снаружи по шатру шуршит снег. Тибо на «Изабелле» неделями мечтал обменять свою кровать на корзину с канатами Эмы. Теперь он верил, что наконец-то ничто не сможет их разлучить.

37

37

До Рок-ан-Фая путешественникам предстояло ехать и ехать: они вернулись к развилке и заново начали путь. Бенуа без зазрения совести то и дело упрекал Симона в том, что тот повернул не в ту сторону. Эма послушалась совета Лукаса и пересела в свадебный торт, к большому удивлению мужа и лошади. Тибо решил составить жене компанию и тоже забрался в карету, о чем очень скоро пожалел: язык Мадлен молол, словно мельница. Стоило только взглянуть в ее сторону, как новая сплетня готова. Эма не слушала, молча смотрела в окно и видела сквозь пелену инея все более суровый пейзаж.

Снег на ярком солнце слепил глаза. Карета визгливо поскрипывала и обдавала лошадей брызгами грязи.

Лукас думал о своей семье: родители и сестра жили в Рок-ан-Фае, наверняка он их увидит на королевском празднике. Больше всего вспоминался отец, он был для Лукаса чем-то вроде Гиблой бухты…

Овид со скуки вязал из вожжей немыслимые узлы и цеплялся за каждое слово, лишь бы поворчать.

– Снег выпал рановато, если хочешь знать мое мнение, – важно сообщил он кучеру.

– Угу.

– Сейчас только октябрь месяц, какой там снег! И что за лютая зима нас ждет?

Кучер промолчал, он вообще не отличался словоохотливостью. Овид повернулся к Лукасу:

– Сдулся наш Тибо, не находишь?

– Нет. Просто хочет побыть с женой.

– Это я и имел в виду.

– Тебе не понять.

– А чего понимать-то?