Пан Щепаньски подтолкнул Хомака к перилам балкона, при этом Супскис одобрительно кивнул профессору:

— Раз виновник с нами, начнём!

Виновник? Да, с нами. Саркастичный пан чуть не сказал сгоряча кислых, необдуманных слов. Но зачем? Союзники не должны ругаться, имея великую общую цель.

Хомак снова попытался пролепетать что-то самооправдательное. Не вышло. После встречи с умирающей пани Дырой он и сам усомнился в своей непричастности. "Не помню" — не аргумент.

Слово взял Супскис. И разлился обвинительным соловьём. Братислав Хомак, дескать, и такой, и сякой, и Дыру задрал насмерть. В тоне директора школы не разберёшь никакой эмоции. Одно послушание фатуму — при том, что фатум носит форменный мундир госразведки НША.

Ах, послушание… Чтобы вытянуть вперёд, к верховной власти своего ставленника Прыща, послушный Супскис и гибель Дыры подстроил. Как именно он этого добился, про то только сам он и ведает, но больше-то некому. Мутанты её чересчур боялись, чтобы действовать на свой страх и риск. И директор школы гарантировал им поддержку. Всех Независимых штатов Америки. Всех пятнадцати!

Когда Супскис завершил изложение грехов Хомака, Братислав попытался что-то горячо выкрикнуть в своё оправдание. Но рядом стоящие мутанты — Вертизад и ещё один — так его встряхнули, что слова застряли в горле. Сильны, чертяки!

Тогда заговорил пан Щепаньски. Со всеми тезисами Супскиса он сходу согласился, причём насытил их эмоциональными красотами. Когда же вывел свой обвинительный пафос на финишную прямую, то к финальному обличительному аккорду речи дождался лично от Супскиса рукоплесканий.

Под гневные филиппики пана Кшиштофа и аплодисменты американского шпиона Хомак весь скукожился, вжал голову в плечи, потупил взгляд, и, по всему, никак не ожидал благожелательного приёма от мутантской толпы. Тем более не ожидал его Супскис. И когда под балконом раздались приветственные кличи, оба принялись оглядываться в большой растерянности.

— Хо-мак, Хо-мак, Хо-мак! — скандировала мутантская толпа.

— О чём они кричат? — спросил Аттила Попеску из свиты Супскиса.

Вертизад услужливо ответил:

— Хотят убийцу Дыры посадить на её место…

— Молчать! — оборвал его Супскис. — На какое ещё место? — ему-то, понятно, казалось, будто место пани Дыры уже занято Прыщём.

Вертизад не смог молчать и отвечать одновременно, потому выбрал второе. Стал объяснять, что пост правителя Столичной Елани по мутантскому закону передаётся её убийце. Значит…

— Значит, я теперь повелитель Столичной Елани? — глаза Братислава округлились, точно иллюминаторы древнего мутантского теплохода, на котором "музыка играет".