Распространяющая вокруг себя аромат страдания, Жрица кружила среди гостей в тунике из многослойной тончайшей, как вуаль, ткани, которая колыхалась при каждом шаге. Скарлетт никогда с ней не разговаривала, но, по словам Аниссы, дар Жрицы в ее голосе, с помощью которого она могла заставить человека предать свою мать или возлюбленного – а также выдать самые страшные секреты.

Скарлетт попыталась отойти как можно дальше от Жрицы, хотя безопасных мест вокруг было не много. Трон, который, согласно традиции, надлежало занять Гавриилу, теперь истекал кровью, как Кровоточащий Трон в Колоде Судьбы, хотя Скарлетт не была уверена, он ли это в самом деле или лишь искусная копия. Напротив него располагалось полированное деревянное возвышение, от которого так и пахло унижением и мучениями. Разыгрывающаяся здесь сценка до боли напоминала ту, что имела место в поместье Николя. Скарлетт наблюдала, как Безумный Шут передвигал людей, точно марионеток. Он управлял ими, дергая за привязанные к рукам и ногам веревки, заставляя совершать резкие комичные движения.

Скарлетт хотелось освободить их всех, но, похоже, они были не в такой большой опасности, как группка людей, сгрудившаяся вокруг Отравы, – эти напряженно сжимали бокалы с пузырящейся фиолетовой жидкостью. Она не была уверена, в какую игру он играет, но вспомнила предупреждение Аниссы о пытках и смерти, когда на глаза ей попались несколько только появившихся в зале украшений: это были реалистичного вида каменные статуи и тающие ледяные скульптуры людей, – и все держали в руках кубки.

Упершись каблуками в пол, Скарлетт посмотрела на своего отца:

– Боюсь, ваши Мойры зашли слишком далеко. Я-то думала, вы хотите, чтобы подданные вас обожали.

– Они просто развлекаются.

– Зато я – нет! – Она вырвала свою ладонь из руки Гавриила. – Немедленно прекратите эти безобразия! – Скарлетт понимала, что могут быть последствия, но побороться все же стоило. – Увиденное вовсе не вдохновляет меня завершить овладение своими силами и самой сделаться одной из богинь Судьбы.

Гавриил наморщил лицо от раздражения.

– Отрава, преврати их обратно в людей; моей дочери не нравится эта игра.

Через несколько минут большинство статуй и скульптур снова стало людьми, но вечерние ужасы на этом не закончились.

Как раз в тот момент, когда Отрава возвращал к жизни последнюю статую, Скарлетт заметила среди караулящих у дверей стражников знакомое красивое лицо. Золотисто-коричневая кожа, игривый рот и устремленные прямо на нее теплые карие глаза. Хулиан.

Скарлетт следовало отвернуться, совершить какой-нибудь отвлекающий маневр, чтобы дать ему возможность сбежать с этого треклятого торжества. Его маскировка пока скрывала его от Мойр, но едва ли гарантировала защиту, тем более на длительное время.