– Я сделала это, – удивляясь самой себе, сказала Телла.

– Конечно, ты это сделала, любовь моя. А теперь нам нужно убираться отсюда. – Джекс крепче обнял ее и оттащил от Скарлетт. Телла видела, как сестра осела на пол подле Упавшей Звезды и так и не встала, продолжая лежать, прижавшись к его безжизненному телу.

– Подожди-ка! Там же моя сестра…

– Посмотри на меня, Донателла. – Джекс развернул ее лицом к себе. – Ты все еще хочешь провести остаток своей жизни со мной?

Он задал вопрос так, как будто это было единственное, что имело значение в целом мире. Никогда в жизни Теллу ни о чем не спрашивали с подобной настойчивостью. Хотя Джекс при этом выглядел почти беспомощным. Со своими взъерошенными золотыми волосами, голубыми глазами цвета морской соли и искусанными губами он был красив порочной красотой, и Телла хотела, чтобы именно таким он и оставался: сломленным, непредсказуемым и совершенно неукротимым. Это чувство было столь же всепоглощающим, как и то, что она испытывала всякий раз, когда он целовал ее, – как будто этого никогда не будет достаточно, даже если она отдаст ему всю себя без остатка.

– Единственное, что мне нужно прямо сейчас, это ты.

Джекс улыбнулся едва заметной улыбкой, которая тем не менее выглядела намного более реальной, чем любая другая его улыбка. Он казался счастливым. Несмотря на смерть, разрушения и стоящий в комнате дым, он сиял от радости, как никогда прежде.

– А ты – единственное, что нужно мне. Однако нам следует немедленно уходить, иначе кто-нибудь может попытаться помешать нам быть вместе.

Джекс отпустил ее плечо и, взяв за руку, грубо потащил через ужасный тронный зал, как будто от того, улизнут ли они прямо сейчас, зависели их жизни. Они пронеслись мимо заброшенной сцены Безумного Шута, пролитого вина и зеркала, внутри которого, похоже, был кто-то заперт. Джекс притормозил лишь на мгновение, чтобы открыть массивные двери, ведущие в сверкающий стеклянный двор.

Наступила ночь, и на небе воцарились мерцающие звезды, отражающиеся от зеркального пола, как…

– Телла! – Ночь прорезал голос Легендо, достаточно громкий, чтобы сотрясти небеса и породить мучительное ощущение в желудке.

Телла закрыла глаза, как будто тем самым могла отменить воздействие, которое оказывал на нее Легендо. Она его больше не желала и даже не могла смотреть на него, находящегося в клетке; поскольку одного взгляда было достаточно, чтобы вспыхнули чувства, о существовании которых она и не подозревала. Она ненавидит Легендо и все, с ним связанное. Но каким-то образом низкий звук его голоса по-прежнему сбивал ее с толку.