– А где остальные? – спросил я у нагнанного в арсенале капитана.

– Двадцатка у мостика, остальные в отключке.

– В отключке?

– Да.

Хватаю резак, несёмся к мостику. Там сидит Двадцатка, неприлично спокойная по сравнению с запыхающимся мной. Без лишних слов и понуканий режу дверь. Металл тут хороший, качественный, режется нехотя.

– Так что с остальными? – от моего вопроса Бубнов даже немного дёрнулся.

– Слюни пускают.

– Все трое?

– Да.

– Что с ними сделали? Укололи чем-то? В еду подмешали?

– Принюхайся.

Мне даже принюхиваться не надо было, чтобы почувствовать непонятный запах, на который я до этого момента не обращал внимания.

– Что это?

– Газ.

– А почему мы в сознании?

– Заткнись уже и режь. Двадцатка! Пакс не убивать!

Я продолжил кромсать дверь. Мне было больно причинять вред этому кораблю, он мне очень нравился. Эти ровные переборки, отвечающие федеральным стандартам размеры кают и коридоров, общий внешний вид, навевающий патриотические чувства – всё это трогало моё творческое начало. Но сейчас мне приходилось рвать струны души, уничтожая запорные механизмы, прожигая краску и обезображивая металл нагаром. Интересно, что Пакс там делает? Вжалась в угол? Подкарауливает за дверью с обломком трубы? Стащила гранату и уже сделала растяжку? Сейчас и узнаю, только сферошлетт настрою.

Взяв короткий перерыв, достаю ствол и переключаю его в травматический режим. Подумав секунду и оценив риски, меняю настройку. Тип выстрела – осколочный, дистанция подрыва – три метра. После перехожу к финальной части резки.

Очень неаккуратно вырезанная дверь грохается на пол, Двадцатка вбегает внутрь, я, выждав секунду, за ней. Откуда-то слева слышится треск – в Двадцатку летит электрошоковый заряд. Я видел, как силовики такими вырубают здоровенных шкафов, человека пощуплее может и к праотцам отправить. Двадцатка тоже это видит и резко бросается вбок. Манёвр удался. Первый заряд пролетает мимо, я успеваю разглядеть напряжённое лицо Пакс, которая продолжает палить по Двадцатке. Та, увидев из чего ведётся огонь, подхватывает полы своего плаща и начинает размахивать ими. Поскольку бронепробиваемость у подобных зарядов на уровне графитового карандаша в руках трёхлетки, все они, увязнув в материи, попадали на пол, где благополучно разрядились с громким треском. Двадцатка рванула к Пакс, та, кажется, хотела вступить в драку, но наконец заметила меня и резко отбросила разряженное оружие, вскидывая руки.

– Сдаюсь! Сдаюсь!