– Значит, ему не раз приходилось страдать по чужой вине, – скорбно вздохнула Тайра.

Брейд расхохотался:

– Ты прирожденный адвокат! Осталось уточнить, чья же это вина: Ланса или все-таки твоя? Ладно, будем считать, что ты меня убедила – не стану мешать Лансу осваивать ремесло рулевого. Простоит две вахты подряд, может, чему-то научится. Ну а ты – он галантно подал Тайре руку и перетащил ее на палубу, – отправляйся к себе в каюту. И постарайся поменьше мозолить глаза морякам, если не хочешь, чтобы я тебя запер.

Он развернулся и исчез среди парусов. Выпавший из-под его камзола клочок бумаги полетел вслед за ним, покружился по палубе и приткнулся к левому борту. Может быть, что-то нужное? Тайра подобрала сложенный пополам листок, он сам развернулся в ее руке. Короткие рифмованные строчки. Из Тобиаса тоже вечно сыпались обрывки бумаги с недоконченными строфами, иногда это мог быть и безнадежно испорченный чернилами носовой платок. Чужое письмо она не стала бы читать, но стихи – это же для всех?

Я оборву узду, и ты убежишь в леса

Легкой вольною ланью.

Так улетает птица в светлые небеса:

Ввысь – с распахнутой длани.

Так уплывает рыба, вырвавшись из сетей:

Дротик, пущенный в воду.

Все, чем владею ныне, я подарю тебе –

Свежий ветер свободы.

Тайре стало неловко – словно и впрямь чужое письмо прочитала. Что теперь делать, вернуть Брейду? Он сразу поймет, что она заглянула в текст. Показать маме, это же ей предназначалось? Захочет – сам покажет, но Тайра точно знала, что не захочет. Что-то недоброе было в этих стихах. Кажется, мама напрасно вздрагивала всякий раз, когда кто-нибудь проходил мимо их каюты. Ветер свободы он ей подарит…

Тайра выпустила листочек из рук, пусть сам выбирает себе дорогу. Он полетел вдоль борта, в сторону берега. Назад, в Гилатиан.

Глава 21. День Провозвестия

Глава 21. День Провозвестия

Накануне Дня Провозвестия собор Единого Всемогущего был полон лихорадочной суеты. Все, до чего дотягивались высокие лестницы, спешно отмывалось, начищалось и наряжалось. Храмовые служки, временно нанятые работники, пришедшие помогать по обету горожане – все они, вооружившись тряпками и щетками, ползали по стенам и полам огромного здания, подобно армии трудолюбивых муравьев. У входа сидели женщины и без устали плели венки и гирлянды, но четыре воза цветов оказалось недостаточно для украшения храма, и гонец поскакал заказывать еще два.

У каждого было свое дело, и никто не обращал внимание на мальчишку, сгорбившегося возле ажурной решетки, отделявшей пространство, предназначенное для знати. Пришел бедолага выпрашивать для себя лучшей участи – ну и ладно.