Время шло, а жрецы все не спешили начать богослужение. По распоряжению Совершенного сегодня должна быть принесена Жертва Крови, о которой так много говорилось в последнее время, но в храме отсутствовала вся верхушка Старцев. Сам Совершенный и Четвертый внезапно сказались больными, куда исчезли Второй и Третий, не было известно никому.

Наконец, зазвучало негромкое пение, и в святилище потянулась вереница жрецов. Они выстроились пестрым полукругом, их белые, голубые и алые одежды были похожи на гирлянду цветов. Пятый, старший по рангу из присутствующих на богослужение Чистейших, встал позади жертвенника и воздел руки.

После краткой молитвы Пятый раскрыл Книгу Милосердия и нараспев прочитал отрывок, посвященный этому дню. В нем рассказывалось, как Пророк с тремя своими учениками сошел с корабля в городе Омейне, купил на базаре осла, исцелил отрока, попавшего под колеса повозки, и произнес свою первую проповедь, положившую начало его учению. Эрвин немного удивился – получалось, что пророк исцелил парня, и, не теряя времени, пока все стоят и удивляются чуду, полез на телегу и начал излагать свое понимание этого мира. На Велетия это было совсем непохоже. Эльф решил на секунду отвлечься и быстренько глянуть, как все было на самом деле.

… учеников было двое, третьего он нашел на том самом базаре. Отроку, которого переехало колесо тяжелого воза с овощами, было лет тридцать, а выглядел он на все пятьдесят – нищий замухрышка с целой кучей болезней, включая тщательно скрываемое начало проказы. Он валялся посреди дороги, пускал кровавые пузыри и орал от боли. Велетий посидел над умирающим, накладывая руки то туда, то сюда, потом помог ему встать.

Чужеземный колдун, исцеливший никчемного нищего, вызвал раздражение у многих свидетелей чуда.

– Да на кой его исцелять-то было, самый пустой человек, только отвернешься – глядь, а он лепешку стащил и уже жует!

– Правильно его, ворюгу, придавило, поделом ему.

Громче всех разорялся красномордый гончар со вздувшимися венами на лбу, и Велетий обратился к нему на довольно чистом ликейском:

– А скажи, друг, у тебя сейчас ничего не болит?

– Ничего у меня… Ну, голова, и чего?

– Так она ведь поделом болит, сам знаешь – два кувшина плохого вина для тебя многовато. Вот и решай – исцелить твою голову, или пускай она дальше болит, по справедливости?

– А ты сумеешь? Полечи, как в тиски зажало…

Велетий приложил ладонь ко лбу гончара, и на красной роже расцвела блаженная улыбка.

– Ну, понял теперь, что лучше – справедливость или милосердие?

– Понял… Но ведь я хоть и пью, да работаю, а тот-то…